Все эти безобразия происходили при малолетнем Иване IV, которого они приводили в сильное душевное расстройство. 3 апреля 1538 г. в результате очередного заговора была отравлена его мать, а три дня спустя, схватили князя Овчину, которого уморили голодом в темнице. Это произошло в результате захвата власти князьями Шуйскими, правившими до 1543 г., когда случился новый переворот, и их предводитель Андрей Шуйский был убит. К власти пришли бояре Глинские.
  Скрывавшийся в безвестности законный претендент на престол Георгий был, однако, не нужен грызущимся за власть боярам, которые превосходно обходились без него. Они с упоением убивали и бросали в тюрьму друг друга, после чего победители наслаждались всеми благами бесконтрольного правления, творя произвол и лихоимства. О том, что их в свою очередь вскоре убьют, временщики не думали: бесконтрольная власть не только развращает, но и лишает способности трезво посмотреть на окружающую действительность.
  Георгий не мог заявить о себе и в период относительной политической стабилизации, последовавшей за коронацией Ивана IV на царство в 1547 г. Она наступила, однако, вслед за случившимся в Москве мощным политическим потрясением.

  Благолепие после восстания

  26 июня 1547 г. по улицам Москвы стремительно промчалась группа хорошо одетых людей. Они тяжело дышали и на ходу сбрасывали с себя один за другим предметы одежды, чтобы быстрее бежать. Впереди улепетывал, обогнав всех из-за избытка молодых сил, 17-летний парень - русский самодержец Иван IV, который во время забега перестал быть таковым. Он поминутно оглядывался, чтобы установить, не настигает ли его разъяренная толпа участников массового восстания. Оно вспыхнуло в знак протеста против произвола фактических правителей - семейства бояр Глинских, грабивших казну и облагавших население тяжелыми поборами, что является любимым увлечением диктаторов. А тут еще в городе начались пожары от неосторожного обращения с огнем, который раздувал жаркий ветер: погода в конце июня 1547 г. стояла в центре России сухая и знойная.
  Когда силы сановных беглецов во главе с самим царем иссякли, они остановились в селе Воробьево. Там их, однако, чуть не перебила толпа сбежавшихся разъяренных бунтовщиков, которую с превеликим трудом уговорила от смертоубийства группа сановников, обнаруживших у себя от страха такое искусство убеждения, с помощью которого можно было уговорить бешеную собаку не кусать окружающих.
  Однако после того как Иван отдышался от пережитого ужаса, он с радостью выяснил, что восстание пошло ему на пользу, покончив с властью бояр, которая надоела населению. Поэтому казнь лидера клики Глинских - князя Михаила, вызвала всеобщее одобрение, а власть царя Ивана усилилась.
  Но в первые годы его правления никому не приходило в голову называть его "грозным" или как-нибудь в этом духе. Подобно многим тиранам, например древнеримским императорам Нерону и Калигуле, Иван стал сатрапом далеко не сразу. Он вначале проявлял к своим подданным милосердие, хотя иногда впадал в кровавые сумасбродства, что считалось, впрочем, вполне естественным для тогдашней жестокой эпохи.
  "В отношении к подданным он удивительно снисходителен и приветлив", - такую характеристику выданную Ивану IV зарубежными гостями приводит Ключевский.
  Впрочем, благочестие царя было обусловлено объективными причинами, ибо уставшие от многолетних кровавых междоусобиц аристократы угомонились, дела в экономике шли более или менее благоприятно. К тому же память царя прочно хранила смертельный ужас от московского восстания, и поэтому он старался не особенно обирать население различными поборами.
  Однако общественно-политическое благополучие - редкое явление в России. И вскоре для царя прозвучал тревожный звонок, который впоследствии откликнулся чудовищными социально-политическими потрясениями. На кнопку этого звонка нажал скрывавшийся за кулисами политики старший брат Ивана и законный государь страны. Для этого подвернулись подходящие общественно-политические условия.

  Бунт у смертного одра

  Вызванный московским восстанием нервно-психический шок вскоре сменился у Ивана приступом державности, и он вознамерился завоевать Казанское ханство. После нескольких лет неудачных попыток русская армия в 1552 г. окружила Казань и приступила к артиллерийскому обстрелу города.
  В осаде принял участие и Иван IV. Однако полководцем он оказался никудышным, и командование военной операцией взял на себя воевода князь Александр Горбатый. Более того, монарх проявил очевидное нежелание штурмовать Казань, что было продиктовано обыкновенной трусостью. В первые дни осады он еще ездил на лошади вокруг крепости, а затем прекратил эту практику и отвел возглавляемый им полк за версту от Казани, где в основном отправлял молебствия в походной церкви.
  Этому занятию царь усердно предавался и во время решающего наступления 2 октября 1552 г. Дважды командовавшие войсками воеводы присылали к нему гонцов с напоминаниями, что пора двигать полк на штурм, но Иван продолжал бить поклоны. Молитвы явно помогли и когда он, поеживаясь от страха, все же появился со своим полком у Казани, город был взят. В результате, авторитет Ивана в войсках значительно уменьшился.
  Тем не менее, согласно монархической традиции, царя следует в любой ситуации открыто и, с великим восторгом, восхвалять. И поэтому Иван вернулся в Москву из казанского похода триумфатором, под радостные вопли горожан прокатился по городу на лошади в полном воинском облачении.
  Однако долго радоваться Ивану не пришлось, ибо триумф вскоре сменился крупными неприятностями как для него лично, так и для всей страны.
  В конце зимы 1553 г. царя поразил "тяжкий огненный недуг", которым было, видимо, воспаление легких. Иван бредил в жару и не узнавал близких. Пройдет еще несколько столетий, пока эта болезнь станет поддаваться лечению, и поэтому все окружающие были уверены в близкой смерти монарха.
  В связи с этим 12 марта бояр начали было приводить к присяге родившемуся незадолго до болезни Ивана малолетнему царевичу Дмитрию (это был, что называется, Дмитрий первый, который умер во младенчестве. Другой, носивший такое же имя сын Ивана, погиб много позже - в 1591 г. во время игры в ножички в Угличе, что послужило поводом для предъявленных правителю России Борису Годунову обвинений в его убийстве).
  Однако с присягой Дмитрию ничего не вышло: почти все бояре отказались это сделать! Такое упорство, как указывает российский историк Г.Григорьев, было вызвано тем, что за отказчиками стоял законный претендент на престол - Георгий, сын Соломонии.
  И действительно, какой резон отказываться от присяги, если малолетний Дмитрий является законным наследником престола? Но если известно, что он таковым совсем не является, а в наличии имеется действительно законный государь, то лучше немного подождать и признать последнего, когда умрет самозванец. В этом случае те, кто поддерживали Георгия, будут пользоваться его особым покровительством и смогут без проблем поубивать всех, кто не догадался присягнуть старшему брату Ивана.
  Поэтому, умри Иван IV в марте 1553 г., его место занял бы Георгий, и история России пошла бы по-другому пути. Но случилось неожиданное и крайне редкое в то время событие: Иван IV к величайшему изумлению окружающих оправился от недуга, что произошло из-за его могучей иммунной системы, сумевшей перебороть без антибиотиков воспаление легких.
  О Георгии он ничего не узнал и поэтому проявил милосердие к участникам бунта с отказом от присяги. Их не отправили на казнь и не бросили в узилище. Последовавшие репрессии затронули лишь людей, которые были одними из первых демократов на Руси, призывая к религиозной свободе. Среди них выделялся Матвей Башкин, не только выступавший против официальной церкви и поклонения иконам, но требовавший также ликвидации холопства.
  Потом все более или менее успокоилось, и Иван продолжил усердно заниматься государственными делами, проявляя при этом здравомыслие и усердие. "Иоанн во все входит, все решит, неает делами? и не веселится ни звериною ловлею, ни музыкой". - вспоминали процитированные Ключевским иностранные гости.
  Так продолжалось еще семь лет - до 1560 г., когда характер царя внезапно изменился, причем до такой степени, что пришедшим от такой перемены в смертный ужас окружающим стало казаться, что его место на троне занял совсем другой человек. Он стал мнительным и подозрительным, то и дело впадал в беспричинное буйство и принялся обвинять своих приближенных в измене и предательстве.

  Невидимый государь

  Такая резкая перемена в характере Ивана была вызвана получением информации не только о существовании Георгия, но и о его участии в закулисной борьбе против царя. Это стало ему известно в августе 1560 г., когда умерла его первая жена Анастасия.
  Информация была ужасной. В самом деле, где-то в России находится старший сын Василия III, и поэтому законный государь. А сам Иван, выходит, самозванец? Это кошмар, от которого голова идет кругом. Ведь сколько лет правил и ублажал окружающих, а теперь ему в любой момент могут отрубить голову и будут совершенно правы. Правила престолонаследия в то время были строжайшими, и любые достоверные сведения о незаконности пребывания на троне означали лишь одно: обвинение в самозванстве, тиранстве, мучительные пытки и неминуемая казнь.
  Недаром обвинение в организации убийства царевича Дмитрия в Угличе (хотя и неоправданное) впоследствии столь сильно разъело нервную систему Бориса Годунова, что вызвало его преждевременную смерть. А тут еще неудачи в некстати затеянной в 1558 г. Ливонской войне, которая была откровенной авантюрой, ибо пришлось воевать одновременно на другом фронте - против татар на Юге России. Эти войны привели к серьезным экономическим тяготам для населения, что вызвало сильное недовольство последнего. А при таком недовольстве резко возрастают возможности для заговора против царя, да еще незаконного.
  В общем, было от чего сойти с ума, что в конечном счете и произошло с Иваном IV.
  Конечно, Георгий не мог взять, да и объявить себя законным государем, выйдя, скажем, на городскую площадь: его тут же схватили бы стражники, обвинили в самозванстве и умертвили в темнице. Он мог придти к власти, имея за спиной солидную группу влиятельных сановников после смерти Ивана IV, или в результате переворота после серьезного общественно-политического кризиса. Ему оставалось лишь терпеливо ждать, когда подвернется случай занять престол, пользуясь поддержкой боярской оппозиции, хотя и опасаясь ареста и казни. Однако нервные затраты от такого опасения ощутимо компенсировались надеждой на обладание верховной властью.
  Психологическое состояние Ивана было куда хуже. Ему везде стали мерещиться заговоры, за которыми стоит его брат и законный государь. Поэтому он подвергает репрессиям своих самых близких помощников - Алексея Адашева и священника Сильвестра, которые вскоре умирают в заключении. Внезапно забыв об услугах, которые они ему оказывали, Иван обвиняет их в заговоре семилетней давности - во время его болезни в 1553 г.: "Когда я страдал в тяжкой болезни, они, забыв верность и клятву, в упоении самовластия хотели, мимо сына моего, взять себе иного царя", - подчеркивает царь в письме к бежавшему за границу Андрею Курбскому. Намек на наличие законного государя более, чем откровенный.
  Само по себе обвинение было нелепым: не могут приближенные царя оказывать ему на протяжении столь долгого срока - семи лет, огромные услуги после заговора с целью свержения его сына. Однако страх потерять власть туманит сознание и заставляет подозревать всех, кто попадается на глаза.
  Избавление от страха, однако, не приносили, и Иван, как это нередко бывает, избрал еще один способ успокоения - дикие пьяные загулы. Окружавших царя людей, не догадывавшихся о его нервно-психических мучениях, они до крайности удивили. "Люди с изумлением спрашивали друг друга, каким гибельным наитием государь, дотоле пример воздержания и чистоты душевной, мог унизиться до распутства",- пишет историк Н.Карамзин.