|
МЕЖДУНАРОДНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ "России крестьянская сущность…" (О судьбе крестьянской собственности в России)
1. Исторические условия формирования имущественных отношений у крестьян в России 1.2. Собственность прикреплённого крестьянства 1.3. Отмена крепостного права. Освобождение рынков земли и труда 1.4. Происхождение и закрепление общины 1.5. "Обезземеливание" дворян крестьянами 1.6. Последние дни русской общины. Смердизация всей страны 2. Русские деревни – генераторы бизнеса 3. Современное положение крестьянина 3.1. Тенденции развития национальных рынков труда 3.2. Перспективы развития деревни в современной России Список использованной литературы ПредисловиеВеками Россию называли, и справедливо, крестьянской, мужицкой страной. Однако представления о крестьянской России часто складывались по произведениям таких дворянских литераторов, как графини де Сегюр, урождённой Ростопчиной, автором очень популярных в XIX веке книг для юношества, писавшей на французском языке лучше, чем она говорила на русском. Обычным клише описывалась встреча с холопами. Под вечер, после тяжелой и опасной дороги, усталый помещик, какой-нибудь женерaль с фамилией, подчёркивающей либеральность литератора, например, Дуракuн, приезжает в своё шато, какое-нибудь Громилuн. Десятки бородатых мужиков бросаются к женералю, чтобы из своих спин составить ступени для кареты. Со словами "батюшка наш приехал" они целуют его руки, следом с воплями к женералю бросаются жёны и дети крестьян Аннушки, Мaшинeки, Кaтинеки, Васки, Петрушки. Далее следуют сцены из крепостной жизни, забитые туповатые крестьяне, кормление крепостными девками молочных щенков и т.д. и т.п. Нищие и неграмотные, неопрятные и униженные, на худых лошадёнках пашут они чужую скудную землю, еле сводя концы с концами. Удивительно, но такие книжки о России хорошо издавались и в начале XX века, и до сих пор служат пособием для изучения русского "патриархального" быта. Исковерканным предстаёт образ крестьянина и в русской живописи. Вот боронит "о дву конь" пашню замужняя крестьянка, почему-то одетая в свадебный кокошник (Венецианов). На другой картине (Перов) сельского крестного хода мы не видим ни одного трезвого, включая священника. Измученные лица, согнутые спины, рваные на груди или вороте рубахи, худые лапти – вот наиболее распространённые приёмы изображения крестьян русскими художниками. Если таковы крестьяне, то что за неведомые пришельцы строили Русь, которую Скальд Халльфред Искусный ещё во времена викингов назвал Краем Городов? Какие архитекторы проектировали красивейшие храмы, тысячами стоящие по большим и малым сёлам? Какие дизайнерские студии разрабатывали народные костюмы, кто сочинял тысячи песен, былин и сказок? Кто кормил Европу хлебом и маслом, что за неведомые мастера ткали паруса, на которых ходил весь мировой флот? И кто, наконец, защищал, кормил и одевал сто с лишним миллионов в этом северном суровом крае? Удастся ли нам восстановить подлинный образ коренного русского сословия. Ведь без этого не удастся понять историю имущественных отношений в России. Уже само слово крестьянин исчезло из живого русского языка, уступив в советском новоязе место растениеводу, скотоводу, животноводу и даже (о прогресс!) фермеру; пора уже его помечать в словарях как устаревшее. А как называют крестьян городские жители? Местные, деревенские, посёлковские. Деревенские молоко продают. Наши с местными дерутся! "Деревня" – так называют у нас неловкого человека. Словом деревенщина клеймится "низкое" происхождение; тот же смысл несёт единственный, пожалуй, случай современного использования слова крестьянин рафинированной интеллигенцией. Основным населением Российской Империи было крестьянство. В 1882 г. на 77,9 млн. чел. всего населения Европейской России (без Привислянских губерний, Кавказа и Финляндии) приходилось 22, 4 млн. крестьян мужского пола, т.е. 57,5% населения были крестьянами. Из них 10,7 млн. – бывшие владельческие, 10,7 млн. – бывшие государственные и 0,9 млн. – бывшие удельные крестьяне. Фабричные рабочие в основной массе были тоже крестьянами, на свои заработки поддерживавшими семьи, оставшиеся в деревнях. При этом число фабричных рабочих по отношению ко всему населению Европейской России в 1882 г. составляло всего 1,2% – 955 тыс. человек. Многие марксисты из-за малочисленности рабочего класса и вовсе считали революцию в России невозможной. Следовательно, основная часть наших сограждан является детьми и внуками крестьян. Но именно крестьянство было самым крупным владельцем основного богатства России – земли. В том же 1882 г. крестьяне владели 32,7% всей земли, а средний размер земельного участка одной крестьянской семьи составлял 6 га. В дальнейшем, вплоть до 1917 года, количество крестьянской земли только увеличивалось, о чём подробнее будет сказано в конце сообщения. К сожалению, этот факт был совершенно вытравлен из народного сознания не только истреблением крестьян целыми родами и сёлами, но и многолетней советской пропагандой, более 70 лет доказывавшей объективность предпосылок возникновения коммунизма в России. К продуктам этой пропаганды в полной мере должен быть отнесён и миф о том, что русское крестьянство с древних времён сохранило "общинное" сознание, якобы явившееся благодатной почвой для восприятия идей свободы, равенства и братства. 1. Исторические условия формирования имущественных отношений у крестьян в РоссииТак как подавляющее большинство населения России было крестьянским, естественно, что именно здесь, при благоприятных условиях, должно было формироваться малое и среднее предпринимательство, дающее, в свою очередь, рост крупному капиталу. Однако, всё, что привычно рисует ангажированная историография: крепостная зависимость, отсутствие личной свободы, частной крестьянской собственности на землю –вроде бы становятся непреодолимыми препятствиями на пути крестьянского предпринимательства. Всем известны фамилии Рябушинских, вышедших из монастырских, и Морозовых, бывших владельческих крестьян, кажутся счастливым исключением из общего правила. Однако крестьянское происхождение сотен и тысяч других купеческих родов заставляет внимательно и критически подойти к истории имущественных отношений податных сословий и, в первую очередь, крестьян. Ровно 220 лет назад произошли события, коренным образом повлиявшие на судьбу всех слоёв русского общества. В 1785 году дворянам были дарованы права, одно из которых – право не служить быстро сформировало типичный для России и не встречающийся нигде в мире слой населения: многочисленную неслуживую дворянскую интеллигенцию, хорошо знакомую нам из книг Фон-Визена, Грибоедова, Тургенева, Гончарова, Чехова. В том же году, Екатерина II Жалованной Грамотой на права и выгоды городам от 21 апреля ввела Городовое положение, толковавшее 7 категорий именитых граждан следующим образом: 1) степенные, приобретшие звание городской службой; 2) ученые, аттестованные академиями или университетами; 3) "художники трех художеств, а именно: Архитекторы, Живописцы, Скульпторы и Музыкосочинители, кои суть Члены Академические"; 4) капиталисты, объявившие за собой от пятидесяти тысяч рублей и более капитала; 5) банкиры, "кои деньги переводят, и для сего звания капитала ото ста до двух сот тысяч рублей за собою объявят"; 6) оптовые торговцы; 7) владельцы морских кораблей. Представители пяти из семи названных категорий именитых граждан купеческой столицы в этом же году образовали Московское купеческое общество, юбилей которого мы отмечаем в эти дни. Последние события означали признание особой роли российского купечества в становлении русского государства. Каково же было происхождение основателей нашего общества, и в чём отличие купеческого звания от состояний крестьянина и мещанина? Происхождение первогильдейского купечества Москвы конца XVIII в.
Исходя из консервативного предположения, что в менее крупных городах процент выходов из крестьян в купечество не ниже "московского", получим, что процент московских первогильдейцев, бывших крестьян и бывших иногородних купцов примерно одинаков: соответственно 29,4% и 30,5 %. Поимённый состав "крестьянских" первогильдейцев XVIII в.
С крестьян при поступлении в купеческое звание взимался двойной оклад. Непродолжительная отмена и окончательное восстановление прежнего порядка уплаты двойного оклада послужили, по-видимому, одной из причин резкого увеличения в 60-70е гг. и сокращения после 1782 г. числа крестьян, поступивших в купечество. Поступившие в 1-ю гильдию сразу из крестьянского состояния Богомоловы, Сунгуровы и Грачёвы располагали такими капиталами, что могли не обращать внимание на удвоение вступного оклада. Предки крепостных крестьян Грачёвых уже в начале XVIII века были крупными торговцами, а в начале 70-х годов Грачёвым принадлежала крупнейшая ивановская текстильная мануфактура. Отметим, что Грачёвы, подобно Морозовым, были крепостными Шереметевых, которые переведя крестьян на оброк, следили только за его своевременной уплатой, причём приказчиками "конторы Шереметевых" были такие же крепостные. Заметно общее тяготение купцов крестьянского происхождения к ведению промышленной деятельности, что объединяло их с представителями местного потомственного купечества и мещанства. Напротив, иногородние купцы стремились к ведению в Москве торговой деятельности, что подтверждают следующие цифры: Состав промышленников - Московских купцов 1-й гильдии известного прежнего звания
Известно, что основателями многих торговых династий были горожане: ремесленники и мещане: так начинали, например, Демидовы и Мосоловы, Серебряковы и Пестриковы. Отметим здесь же: эти славные имена произошли из провинциальных русских городков, по укладу жизни сильно привязанных к земле, да и посадское сословие, мещане и ремесленники, по сути были крестьяне, ещё в начале XX века они пахали свою землю, пасли скот, держали сады и пасеки. Да и Москва называлась в народе большой деревней! Поэтому не будет преувеличением сказать, что большинство купеческих родов имеет крестьянское происхождение, подобно Третьяковым и Морозовым, Александровым и Рябушинским. Достойны упоминания и другие мало известные имена предпринимателей крестьянского происхождения, чьи поступки много говорят о моральном облике крестьян, делавших только первые шаги на пути предпринимателя: Московский купец Тимофей Иванович Назаров, из крестьян деревни Болотской Уготско-заводской волости Малоярославецкого уезда, передал 2248 рублей своим землякам – крестьянам нескольких селений, пострадавших от града в 1891 г.; Крестьянин Малоярославецкого уезда села Недельного Иван Сергеевич Гусев, имя которого стало известным только благодаря письму его земляка, тоже крестьянина Ивана Иванович Булатова. В 1893 г. он пожертвовал 3000 рублей погорельцам Недельного, где тогда сгорело 150 домов. "Ещё молодой человек, проживает постоянно в Москве, где имеет торговлю готовым платьем у Сухаревой башни". В своё время, при обработке списков обывателей Орла, мне удалось найти ещё один показатель, позволяющий объединить представителей купеческого, мещанского и крестьянского сословий в одну группу. Этот показатель был определён как соотношение налога со всего имущества к налогу на недвижимость. Поскольку ставка налога в обоих случаях была одинакова, это позволяет определить соотношение всего капитала к недвижимому. Очевидно, что чем ближе этот показатель к единице, тем ниже предприимчивость группы владельцев, и наоборот. Степень предприимчивости каждого из этих трёх сословий был выше средне-сословного показателя, и превышал подобный показатель остальных групп: дворян, коллективных обществ (банки, причты и др.), разночинцев, священнослужителей и др. на 20-60%. В последнем столбце следующей таблицы приведены результаты оценки предприимчивости разных сословий на примере списков налогоплательщиков Орла за 1874 г. Таблица: Представительство сословий среди налогоплательщиков и владельцев недвижимости 3 первых разрядов /Смотреть/ Подобно другим губернским городам, например Калуге, безусловными лидерами по средней величине налога, уплаченного одним владельцем, являются купцы, причём на долю купцов и мещан в г. Орле в 1974 г. приходилось 64,4% всего городского имущества. Для того чтобы представить уровень доходов орловских обывателей отмечу, что среди владельцев-дворян всего только к 3 разряду отнесены два графа, генерал, действительный статский советник, 2 статских советника, 3 полковника и 8 надворных советников. Близость значений этого показателя у крестьян, мещан и купцов говорит о схожести их мировоззрения и уклада, а также об их активной роли в развитии экономики государства. Соответственно, незначительное отличие и низкое значение этого показателя у дворян, чиновников, разночинцев, священнослужителей и низших военных чинов показывает их общее неумение состязаться в условиях свободного рынка. Почти целиком получая доход от службы, а по отставке – пенсию, представители этих групп населения были по крайней мере безразличны к развитию рыночных отношений, противясь сокращению государственного влияния на экономику. Интересно отметить, что коллективные собственники в виде разных страховых обществ, земельных банков и т.д. также стремились в первую очередь к приобретению недвижимости, не обладая необходимой волей к развитию капитала. Предприимчивость, а значит способность рисковать своим имуществом, принося несомненную экономическую пользу всему государству, делала купцов, мещан и крестьян богаче, особенно после отмены в Российской империи сословных ограничений. Этим можно объяснить более высокую долю владения этих сословий в Калуге 17 годами позже. В дальнейшем эта тенденция только развивалась, превратив так называемое третье сословие в главную экономическую силу. Основная часть крестьянских владений располагалась, конечно, в уездах, поэтому её доля в городском имуществе относительно невелика. Тем не менее, во втором разряде в расчёте на одного владельца им уступали даже дворяне и чиновники. При этом не надо забывать, что и многие купцы исконно принадлежали к крестьянскому сословию. Отметим, что высокая степень предприимчивости владельцев неустановленного сословия также говорит об их "простом" происхождении, что впрочем подтверждается и их фамилиями, часто встречающимися у купцов и мещан. До введения налога с недвижимых имуществ (в 1866 г. в Европейской России, позднее в Сибири) крестьяне и мещане платили подушные подати, исключение после 1775 г. было сделано купцам и именитым гражданам. В отличие от звания крестьянина или мещaнина, принадлежность к купеческому сословию не передавалась по наследству и определялась формальными признаками. Оставалась возможность получить наследственные права именитого гpажданина, но при Александре I это звание для купечества отменялось, с заменой, для первостатейных (первой гильдии) купцов мужского пола, на право приезжать к императорскому двору и носить шпагу или саблю (одевавшимся в русское платье). При определенных условиях, первостатейные купцы могли просить об определении своих детей на государственную службу (канцелярскими служителями второго разряда, наравне с обер-офицерскими детьми) и пансионерами в разные учебные заведения. Права купеческого состояния необходимо было каждый год подтверждать взятием гильдейского или купеческого свидетельства. Лицо, не исполнившее этого требования или пожелавшее остаться в прежнем звании, обыкновенно именовалось "временным купцом". Возможен был и не торгующий купец (например, отец семейства, удалившийся от дел и оставшийся записанным в свидетельстве сына). Преимуществами купеческого звания пользовались все лица, внесенные в гильдейское свидетельство (жена, дети, внуки). Вдовы и незамужние дочери удерживали купеческое звание, в котором состояли их мужья или отцы. Кроме случая невозобновления гильдейского свидетельства права купеческого состояния терялись вследствие торговой несостоятельности, лишения по суду прав торговли, или ограничения прав состояния. К этому следует добавить, что хотя купеческие общества дисциплинарной властью над своими членами не имели, но при исключении из них, купцов и их детей могли отдавать в рекруты. Поэтому, несмотря на определенное привилегированное положение по отношению к их изначальным сословиям: мещанству и крестьянству, купцы всегда ощущали неустойчивость своего положения. Вот выдержка из речи купца И. И. Глазунова, произнесённой в 1866 году на праздновании 100-летнего юбилея торгового дома "Ивана Кускова сыновей": "До учреждения почётного гражданства, гнет, тяготевший над крестьянином, дамокловым мечом висел над головою всякого купца, какой бы гильдии он не был. При несчастном случае, доведшим купца до невозможности заплатить гильдейских повинностей, ему, или детям его, представлялось немедленно: мещанство, рекрутство и прочия их последствия. Само собою разумеется, что, видя подле себя привилегированное сословие [дворянство], чуждое известных купцу неприятностей и уважаемое, он из чувства самосохранения за себя и детей своих, старался дать детям своим воспитание собственно для того, чтобы они могли поступать на службу и приобрести права ея. Сословие купеческое делалось как бы переходным." 1.1. Докрепостное состояниеВ качестве свидетельства существования крестьянского, так же как, впрочем, и мещанского сословий уже в XI веке считается запись в Лаврентьевской летописи. В этой записи говорится о том, как князь Ярослав Владимирович, в 1018 году разбитый польским королём Болеславом I в битве на берегу Буга, “убежа с 4-ми муж и Новугороду, и хотяше бежати за море, и посадник Коснятин, сын Добрынь, с Новгородьцы расекоша лодье Ярославле, рекуще: «хочемся и еще бити с Болеславом и с Святополком». Начаша скот събирати от муж а по 4 куны, а от старост по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен; и приведоша Варягы, вдаша им скот, и совокупи Ярослав воя многы”. Согласно Беляеву И.Д., “ муж и , внесшие на пособие Ярославу по четыре куны, составляли особое сословие, получившее впоследствии общее название крестьян...”. Отметим, что эту "общественную раскладку" инициировал не князь и не знатный боярин, а представитель, как сказали бы позже, простого сословия. Смелость же посадника Коснятина объясняется тем, что он, вероятно, приходился Ярославу Мудрому близким родственником ("сын Добрынь"). Как бы не относиться к довольно спорному утверждению известного сторонника общины о том, что крестьянская земельная собственность в Новгородском государстве не была частной, несомненно одно: муж ьями в Лаврентьевской летописи называются свободные землевладельцы, четверо из которых спасли Ярослава от плена. Правда, другой великий русский историк С.М. Соловьёв считал, что муж ьями (в отличие от муж иков ) назывались те, кто имел право носить оружие. В этом случае, остаётся признать наличие в Новгороде огромного вооружённого ополчения, ставящего под сомнение нужду в варягах, так ярко описанную в летописи. Ведь относительная незначительность сбора с муж ей по 4 куны (в 135 раз меньше, чем с бояр) косвенно говорит о многочисленности этого разряда свободных людей в Древней Руси. Как бы то ни было, пример Радзивилловского списка, выполненного столетием позже Лаврентьевского, в соответствии с которым со старост во время тех же событий собиралось уже по 5 гривен, а с бояр – 80, должен уберечь от попыток буквального толкования летописи. А название крестьян мужами обычно, например, в документах XVII в. Несомненно одно: упоминание “ муж ей” наряду со старостами и боярами свидетельствует о том, что при зарождении русского государства власть напрямую имела дело с многочисленным классом свободных землевладельцев. 1.2. Собственность прикреплённого крестьянстваДаже в свидетельствах «крепостной эпохи» XVII столетия черносошенные, монастырские и вотчинные крестьяне предстают как самостоятельные в своих предприятиях люди, пользующиеся большой свободой распоряжения своей личностью и своим имуществом. Сохранившиеся памятники юридического и общественного быта показывают насколько разнообразным было участие крестьян в жизни государства на протяжении всей его истории. Крестьяне участвовали в освоении новых земель, открытии месторождений, строительстве новых городов. Приведу в качестве примера содержание трёх подрядов: двух – на постройку каменных палат в Москве, в районе современной Сретенки, для колокольного мастера Фёдора Дмитриевича Моторина и одного – на поставку камня в Переславль Рязанский. В первом подрядчиками являются 20 крестьян Костромского и Ярославского уездов, в том числе 11 крестьян трёх монастырей и 7 крестьян шести разных помещиков. К постройке значительных размеров здания подрядчики привлекают ещё двух каменщиков, также крестьян, монастырского и вотчинного. Судя по подрядной памяти, крестьяне обладали незаурядными инженерными и архитектурными навыками; заказчик определяет только общие размеры палат и ряд деталей, всецело полагаясь на мастерство строителей. Третий подряд на поставку камня в Переславль Рязанский выполнялся дворцовым крестьянином Лазарем Дмитриевичем Ларионовым (Лариным). Там при Аврааме, митрополите Рязанском и Муромском, проводилось большое строительство. Объёмы и условия поставок поражают: в пятимесячный срок, по первой воде подрядчик должен был поставить “в своих стругах и своими работники” знаменитого Мячковского камня на колоссальную сумму – 13 тысяч 166 рублей! Примечательно, что поручиками Лазаря Дмитриевича были также крестьяне, в числе которых с большой долей вероятности можно определить его деда, Лариона Степанова, двух дядей – Назара и Федосея и двух сыновей – Фёдора и Тимофея. Совершенно естественным, учитывая владение такими капиталами, является наличие среди них крупных землевладельцев. Об этом свидетельствует перечисление владений в духовной крестьянина Прокопия Марковича Бороткина / от 2 июля 1691 года/: “ А что есть у меня Прокопья деревни, и дворы, и всякие дворы, и дворовые хоромы, и вне двора, и сенные покосы, пожни, и рыбные ловли, и всякие деревенские угодья, чем преж отец мой Марко и после его яз Прокопей владел по купчим и по закладным и по всяким писмяным крепостям, и что есть у меня хлеба всякого сухого в анбарах и скота, коней и коров, и живота платного и медного и железного и всякого житейского заводу”. Из духовной видно, что и отец Прокопия Марковича владел крупным недвижимым имуществом. В этом же тексте упоминаются и другие крестьяне-поместные владельцы: Лаврентий Назарович Трескин, Прон и Терентий. Достижение такого уровня экономической самостоятельности крепостных крестьян было бы невозможным при отсутствии личной свободы. Дошедшие до нас памятники юридического быта красноречиво говорят о достаточно высокой степени свободы личности в эту эпоху. Даже холопы сохраняли определённые права и свободу. Из ссудных на крестьянство и кабальных на холопство (юридические формы XVII в.) видно, что они добровольно совершались свободными людьми, а ограничение этой свободы имело определённый срок. Часто, вернув состояние вольного человека по окончании кабального договора, они предпочитали заключить новый, что лишь подтверждает обладание необходимой для самой личности степени свободы. Насильное же закабаление вольного человека на Руси наказывалось смертной казнью. Теперь трудно представить существовавшие тогда основания для заключения кабальных договоров и крепостей между вольным человеком и хозяином, причем в роли последнего мог выступать купец, посадский и крестьянин, а в холопы могли поступать даже боярские дети, отставленные от службы. Можно лишь попытаться найти обоснование существования этого вида трудового договора, всегда заключавшегося добровольно. Например, Судебник Иоанна IY определял, что служба без крепости лишала хозяина возможности «искать» на его слуге кражи. А из этого следовало, что все нанесённые слугой убытки признавались потерей самого хозяина, поскольку он сам поверил вольному человеку и держал у себя его без крепости. Естественно, это приводило к заключению крепостей даже между близкими родственниками. На Руси поступление в любое сословие всегда накладывало определённые ограничения на свободу личности человека, сделавшего свой выбор, предоставляя взамен необходимые ему права и защиту закона. Любое сословие требовало от своих членов выполнения определённых обязанностей, будь то служба, уплата податей или несение каких-либо повинностей. Государство смотрело за тем, чтобы всё население «тянуло», собирая пошлины даже с гулящих (т.е. свободных) ярыжных людей. Крестьянское звание в не меньшей степени, чем другое, достигалось на основе свободного и осознанного выбора и было достаточно привлекательным для его соискателей. В XVI столетии “в случае неисправного платежа оброка, правительство грозило крестьянам, жившим на чёрных землях: «Ослушников из волости высылать, и вперёд им в той волости не живать, а на их место называть иных жильцов». Об этом же говорят поручные по крестьянам XVII века. Из них видно, что поступить в число крестьян вольному человеку было нелегко и требовало большого доверия других крестьян, отвечавших за него, как это было тогда принято у всех сословий “своими головами в его головы место”. Кроме того, возможность выхода из крестьянского сословия всегда оставалась за членами семьи крестьянина, требуя лишь соблюдения некоторых формальностей. Часто крестьяне приобретали недвижимость в городах. Так "Книги калужские посацкие" 1617 года отмечают пять прежних тяглых дворов занятых крестьянами "государыни". С этих дворов не платился оброк. По-видимому, эти дворы становились белыми, т.е. свободными от тягла, в результате покупки у прежних хозяев, перед их "сходом" с посада, по крайней мере, это было сказано про один двор. Из этой переписи видно, как был близок городской уклад к сельскому. При многих дворах, если не при всех [из доклада П.Ф. Симсона на заседании Калужской учёной архивной комиссии в 1891 г.], были дворы для разведения овощей и садовых плодов. Так, неоднократно упоминается, что на дворе такого-то посадского живёт такой-то сын боярский "и огород пашет". Более того, "одно пустое дворовое место пахал осадный голова, конечно, тоже безоброчно". Отметим, что Калуга по количеству дворов и укладу соответствовала другим крупным городам, что подтверждается дозорными книгами, например, Твери 1616 г. Конечно, обычно крестьяне покупали дворовые места в небольших посадах, и уже потом они переезжали в крупные города, такие как Калуга, Тверь, и далее – в Москву. Крупное крестьянское землевладение никогда не прекращалось в России. В XYIII веке приходилось неоднократно издавать указы о запрете владения купцами, мещанами и крестьянами даже населёнными имениями, что косвенно подтверждает распространённость такого явления. Не будем забывать, что для превращения крестьянина в крупного землевладельца всегда существовала возможность его перехода в купеческое и мещанское сословие. Существовали и другие пути вступления в законные имущества права. Монастырские крестьяне могли покупать землю и даже перепродавали её друг другу, с середины XVIII в. – с заявлением об этом в монастырское управление. Продавать крестьян церковные власти не имели права. В 1764 г. крестьяне церковных учреждений в количестве 1 млн. душ мужского пола были переданы коллегии экономии. В дальнейшем эта группа вместе с черносотенными крестьянами, однодворцами и др. образовала категорию государственных крестьян. В 1833 г. государственных крестьян насчитывалось 7,6 млн. душ мужского пола. Накануне реформы их количество было равно числу владельческих крестьян. Свод законов Российской Империи признавал их "свободным сельским сословием". Они обладали гражданскими правами – личными и имущественными – и могли входить в обязательства. Дети этих крестьян могли поступать в высшие учебные заведения (Богословский). В 1766 г. дворцовым крестьянам, которых в начале 1760 гг. в Великороссии и Сибири насчитывалось более 400 тыс., было разрешено покупать от помещиков к дворцовым волостям небольшие деоевни. Такие приобретения делались не только за счёт дворцового ведомства, но и за деньги крестьян. В последнем случае с такой земли крестьяне не платили оброк. В 1788 г. это правило распространилось на всех государственных крестьян (Семевский). Усиление сословных ограничений в землевладении при Екатерине II было вызвано вполне объективными причинами. Финансовое состояние империи было незавидным. К концу царствования Екатерины II “Россия почти не знала других денег, кроме меди и ассигнаций. Серебра в казне было так мало, что серьёзно заходила речь о перечеканке в монету столовых сервизов государыни…во время шведской войны 1788-90 гг. на русских кораблях часто разрывало пушки; наведённое следствие обнаружило, что пушки эти отлиты ещё Петром Великим в Воронеже и, значит, служат уже около ста лет.” При отсутствии денег в казне пожалование имениями являлось единственно доступным способом вознаграждения за службу, если не учитывать винные и другие откупы, активно разбиравшиеся аристократией. Дворянству были предоставлены исключительные права на владение населёнными имениями. Землевладение податных сословий, напротив, было сильно ограничено. Последовал значительный рост дворянского землевладения. Общее число пожалований при Екатерине II и Павле I составило около 700 тыс. ревизских душ. Пожалования, как правило, производились из дворцовых и государевых имений, «помещиком» которых была царствующая особа. На эти же цели направлялись выкупленные, отписанные за долги и выморочные дворянские имения. Постоянно возвращались в «оборот» после смерти владельцев выслуженные поместья. Одно и то же поместье могло несколько раз вернуться в разряд дворцовых и сменить несколько хозяев. Однако, в историко-общественной литературе распространилось ошибочное мнение о пожаловании дворянам преимущественно государственных крестьян. Утверждалось, что “при Павле Петровиче в один день 82 тысячи государственных крестьян сделались крепостными”, а основная масса государственных крестьян в конце XYIII века представляла собой “остатки древнего русского чёрного крестьянства, уцелевшие от закрепощения”. Напротив, за всё время царствования Павла I было пожаловано 8500 ревизских душ государственных крестьян и 2400 – экономических. Более того, численность государственных крестьян (экономических, черносошных, ясачных крестьян, однодворцев, старых служб служилых людей, ямщиков и др.), сохранявших своё состояние издревле свободного сельского сословия, постоянно росла с начала 1760-х гг., когда она составляла 2,3 млн. ревизских душ, до 7,6 млн. ревизских душ в 1833 г., или в 3,3 раза. Вступив на престол, Александр I совершенно прекратил пожалования населёнными имениями. В 1804 г. купцы получили право покупать населённые имения, отпуская крепостных крестьян. Кроме того, крепостные крестьяне получили право выкупа при продаже имений с молотка. Последовательно осуществлялся перевод посессионных крестьян в разряд государственных. Тем не менее, к началу реформы 1861 года количество крепостных крестьян составляло более 10 млн. ревизских душ, увеличившись за сто лет почти в 2,7 раза. В то же время, доля его к остальному населению России в XIX веке постоянно уменьшалось и накануне реформы составляло 37,5%. Приведённые выше данные показывают, что крестьянское население «крепостной России» росло невиданными темпами. Причём, рост количества крепостных крестьян примерно соответствовал росту численности государственных крестьян, учитывая отмеченный переход крестьян из первого состояния во второе. Следовательно, увеличение численности крепостных крестьян, также как и государственных, происходило за счёт естественного прироста, чему примерно одинаково благоприятствовало их положение. Есть и другое свидетельство, показывающее реальное положение крепостных крестьян: “В конце XYIII в. обычный средний размер оброка был 5 руб. с души, что при переводе на деньги 50-х годов XIX в. составляет 7 руб. 50 к. (рубль конца XYIII в. = 1 ? рублям половины XIX в.). В половине XIX ст. размеры оброков чрезвычайно сильно увеличились: в пяти губерниях оброк был выше 20 р. с тягла…в шести – свыше 19 р., в восьми – от 15 до 18 р., и только в одной Олонецкой он равнялся 12 р. 51 к.” Следовательно, оброк вырос более чем в 2 раза, что означает , с одной стороны, увеличение доходов крепостных крестьян, а с другой – возросший спрос на их труд на свободном рынке. Несмотря на все ограничения ещё до реформы 1861 г. хозяевами многих крупных землевладений становились бывшие крепостные крестьяне, что явствует из публикаций о совершении купчих, раздельных, духовных и др. документов. В имеющейся у автора "коллекции" насчитывается 24 купчие крепости о приобретении за 1856-1858 гг. только калужскими крестьянами крестьянами крупных земельных участков. Эти приобретения в основном делались у дворян. Однако сословные ограничения сковывали развитие земельного рынка, обременяли государственный бюджет. В XIX в. владеть населёнными имениями допускалось только потомственным дворянам, и лишь незначительное их число было приписано к так называемым посессионным заводам и фабрикам, частью которых владели также дворяне. Ситуация на рынке дворянской земли становилась безвыходной, поскольку другим сословиям и иностранным подданным было запрещено покупать населённые имения, а число потенциальных покупателей среди потомственных дворян стремительно сокращалось. Спрос на дворянские земли падал, а предложение продолжало расти, что не могло не сказаться на рыночной цене земли. Будучи владельцем лесов и пустопорожних земель, государство лишалось доходов от их продажи, на которые оно могло рассчитывать при освобождении земельного рынка от сословных ограничений. Тем временем, развитие международного разделения труда, последовавшее за стремительным развитием транспортного сообщения, принесло невиданные возможности даже для несвободного в условиях России земельного рынка. Экспорт сельскохозяйственных товаров из России начал приносить колоссальные доходы всё большему числу отечественных предпринимателей. Нельзя сказать, что дворянство не предпринимало попыток к увеличению доходности своих имений, но дальше увеличения интенсивности крепостного труда эти попытки, как правило, не шли. В 40-х годах XIX столетия было зафиксировано увеличение крепостной барщины. “В Новгородской и Костромской губерниях, особенно за Волгой, крестьяне у мелкопоместных владельцев работали на себя только по воскресеньям, да иногда по субботам. Наконец, иногда помещики совершенно обезземеливали своих крепостных, заставляли их всё время работать на себя, выдавая им содержание натурой – “месячиной”, поэтому такие крестьяне назывались “месячниками”. Не получив от интенсификации непроизводительного труда ожидаемой выгоды, “помещики 40-х годов хотели заменить надзор управляющих, приказчиков и бурмистров собственным хозяйским глазом”, садились на хозяйство, но и это не увеличивало эффективность крепостных хозяйств в сравнении с купеческими или крестьянскими хозяйствами, использовавшими вольнонаёмный труд и знавшими дело. Частное недворянское землевладение доказывало своё преимущество самым убедительным способом – финансовыми результатами. В сравнении с дворянскими имениями, крупные крестьянские, купеческие и мещанские хозяйства приносили значительно больше прибыли в расчёте на десятину обрабатывавшейся земли. “В Рязанской губернии крепостное помещичье хозяйство давало в год 8-10 % чистого дохода, а вольнонаёмное купеческое приносило от 15 до 20 процентов. В Воронежской, Тамбовской и Саратовской губерниях в случае применения вольнонаёмного труда чистый доход простирался иногда до 50-ти и более процентов с оборотного капитала”. В некоторых случаях расчёты показывали, что сдача земли в аренду принесла бы помещику в 4 раза больше дохода, чем обработка этой же земли крепостными на барщине. Новые экономические отношения неизбежно проникали внутрь самого крепостничества. В договоре помещика Хрущова, владельца села Богородицкое, Жиморино тож, Белёвского уезда Тульской губернии с его управляющим, крестьянином Барышниковым, от 15 ноября 1857 г. было предусмотрено “нанимать рабочих на год, полгода или подесятинно с платою деньгами, но не хлебом”. Сам факт заключения такого договора говорит о том, что отношения Хрущова и Барышникова носили арендный характер. Случаи найма на работу крепостных крестьян других помещиков были массовыми. Складывалось курьёзное положение, когда владельцу было выгодно отпускать своих крестьян на оброк, с наймом к другому помещику, и набирать чужих работников. Большую роль в развитии свободного рынка труда сыграли промыслы, которые подчас были основным источником дохода, особенно во внутренних губерниях России. Дефицит рабочих рук в сельском хозяйстве покрывался межгубернской миграцией крепостных крестьян, например, малороссийские крестьяне в начале сезона в большом количестве шли на поиски заработка в великороссийские губернии. Характерен следующий пример, приведённый в той же статье: в одном подмосковном имении крестьяне в 40-х годах XIX в. состояли на барщине, но, так как они “надеялись не на хлебопашество, а на шёлковую фабрику”, то “для барщины и своих полевых работ нанимали работников”. Фабрики обеспечивали работой всё большее количество крестьян. Ещё при Александре I, законом 1816 года, было запрещено покупать крестьян к посессионным фабрикам и заводам, которыми владели купцы и крестьяне, например, Морозовы, крепостные Шереметевых. В 1825 году количество вольнонаёмных рабочих достигло 54%. Так называемые вотчинные фабрики, принадлежавшие потомственным дворянам, не выдержав конкуренции, закрывались или сдавались в аренду тем же купцам и крестьянам (пример текстильной фабрики в Жиздринском уезде, арендованной крестьянином Александровым, и после прекращения этой аренды). Под давлением купцов, понимавших все невыгоды посессионного труда, в 1840 году закон предоставил им право освобождать посессионных рабочих. Вскоре более 50% посессионных фабрик стали использовать только вольнонаёмный труд. Косвенно об увеличении спроса на свободный труд говорит резкое увеличение размеров оброка, отмеченное в середине XIX столетия. По сравнению с концом XYIII века средний размер оброка вырос более чем в 2 раза. Калужская область по данным 4-й ревизии 1781-83 гг. занимала первое место среди великороссийских губерний по отношению количества крепостных крестьян ко всему крестьянскому населению – 83%. В середине XIX в. лишь 43% из общего числа крепостных в этой губернии состояло на барщине. Учитывая, что соотношение крепостных и государственных крестьян в великороссийских губерниях практически не изменялось, получается, что более 64% всех калужских крестьян работали на себя или по вольному найму (а по России, следовательно, ещё больше). Трудно даже представить всё многообразие занятий государственных, экономических, удельных и крепостных крестьян. Им принадлежали постоялые дворы в уездах, гостиницы и доходные дома в столицах. Они брали подряды на строительство мостов, шоссе и железных дорог. Например, калужские крестьяне в огромном количестве перевозили на своих подводах и речных судах всевозможные грузы, от хлеба в Петербург до бомб для Брянского арсенала. Одни нанимались на ткацкие и бумажные фабрики, чугуно- и железоделательные заводы, в то время как другие крестьяне снабжали эти предприятия полуфабрикатами, сработанными на домашних станках, рудой, добытой в собственных шахтах, называвшихся дудками, и углём, выжигавшемся на лесных дачах, купленных у дворян или государства. Стремление к работе на своей, собственной земле всегда было неотъемлемой чертой русского крестьянина, а “во всей России крестьяне сосредоточивали в своих руках больше земли, чем владельцы крепостных душ”. Вот что говорят данные об относительной величине земли, находившейся в первой половине XIX в. в пользовании крестьян, и земли, эксплуатировавшейся помещиками на себя. "В Нижегородской, Петербургской, Владимирской, Ярославской, Тверской, Калужской, Вологодской и Смоленской губерниях от 71,4% до 80% всей удобной земли было занято так называемой крестьянской запашкой, [урожай от которой целиком принадлежал крестьянам]. Ещё в 3-х губерниях крестьяне сосредотачивали в своих руках от 65,6% до 68,2% всей земли, в 4-х – от 50% до 57,3% и, наконец, ещё в 4 губерниях – Курской, Тамбовской, Орловской и Воронежской – от 46% до 47,3%. Тем не менее, в сравнении с XVIII в. произошло расширение размеров барской пашни: в XIX в. оброчные крестьяне владели 4/5 всей удобной земли, а барщинные менее, чем половиной, тогда как в XVIII в. оброчные владели всей землёй, а у барщинных было 2/3 её" (Рожков). Для удовлетворения своих потребностей крестьяне прибегали к покупке барской земли. Интересен пример купчей крепости казённого крестьянина Лихвинского уезда, Кулешовской волости, села Берёзова, Никанора Максимовича Третьякова, из которой следует, что владеемая им земля была куплена у полковника Шепелева ещё в 1846 году. Однако, предложение свободной земли никак не соответствовало возникшему спросу, что препятствовало развитию товарного сельского хозяйства и промышленности и, следовательно, доходов государства. Реформирование сословных имущественных отношений становилось необходимым условием развития государства. 1.3. Отмена крепостного права. Освобождение рынков земли и трудаСохранившиеся избирательные списки землевладельцев содержат многочисленные примеры частного купеческого, мещанского и крестьянского владения в России. Современника, ожидающего встретить перечень преимущественно дворянских фамилий, могло бы удивить большое представительство в списках других сословий. Несмотря на то, что соответствующая статистика в России в середине XIX века отсутствовала, публиковавшиеся избирательные списки, купчие, владенные и духовные крестьян убедительно показывают, что ещё до реформы 19 февраля 1861 года крестьяне, в том числе и крепостные, пользовались достаточной личной свободой и распоряжались значительными капиталами и земельными владениями. Тем не менее, это приходится доказывать, так как и в наше время широко распространяются соображения, что в ходе реформы 1861 г. “крестьяне получали личную свободу и право распоряжаться своим имуществом”. Действительно, в ходе последовавшего реформирования судебных и представительных органов крестьяне (в числе других сословий!) получили дополнительные права, но даже заявленное «улучшение быта» крестьян не было главной целью авторов Положения 19 февраля. Есть основания предполагать, что главным движущим моментом в так называемой крестьянской реформе являлось стремление выйти из финансового кризиса с помощью "реструктуризации" долгов. Вступление в 1855 г. на престол Александра II происходило в разгар неудачной для России Крымской войны 1853-1856 гг. Угроза самому существованию Российской Империи стала очевидной в первую очередь высшим лицам государства. Экономические условия не позволяли и далее обходиться полумерами в решении самого болезненного для России вопроса – освобождения земельного рынка. Истощение финансовых ресурсов в ходе проигранной Империей войны уменьшало и без того ограниченные возможности реформирования земельных отношений. 27 апреля 1859 г. была образована комиссия “для рассмотрения предположений о финансовых мерах к облегчению крестьянам выкупа земельных угодий”. На первом же заседании, состоявшемся спустя два дня, председатель Редакционных Комиссий Я.И. Ростовцев сообщил, что “ныне на помещичьих имениях состоит долгов государственным кредитным установлениям около 400 миллионов рублей серебром”. На заседании Финансовой Комиссии 20 мая 1859 г. была оглашена цифра ожидаемого выкупа – до 1 млрд. рублей сер., причём 0,4 млрд. предполагалось удерживать с помещиков в погашение их долга. Об остальных 600 миллионах было сказано лишь, что они “будут сокращены…частными сделками…приобретением крестьянами собственности…и переходом крестьян в другия местности и в другия сословия”. Доклад Императору Министра Финансов А.М. Княжевича 11, состоявшийся 1 сентября 1859 года, показывает, что у правительства был более верный расчёт. Из докладной, посвящённой предстоявшим преобразованиям Банковских Установлений, т.е. государственных кредитных учреждений, следует, что по состоянию на 1 января 1859 г. по всем Установлениям имелось частных и казённых вкладов на сумму 0,967 млрд. руб., а в ссудах – 1,038 млрд. руб. Возникший дефицит покрывался так называемыми публичными фондами в 5-ти и 6-ти процентных облигациях. При этом в кассах всех государственных банков наличных денег было на сумму всего 25 млн. руб. Но хуже всего обстояло с тем, что на современном языке называется ликвидностью ценных бумаг. Структура выданных ссуд сложилась таким образом, что лишь 0,038 млрд. руб. были выданы на срок менее года, 0,031 млрд. руб. – на срок от 1 года до 15 лет, а остальные, т.е. около 93% всех ссуд, – на более продолжительные сроки! Положение осложнялось тем, что, по существовавшим тогда правилам, частные вкладчики имели право требовать возврата денег немедленно. Сами ссуды лишь частично были обеспечены товарами, золотом, серебром и проч., преимущественно же недвижимыми имениями, в числе которых состояло до 47,000 населенных имений, при которых числилось 7 183 626 ревизских душ. Иными словами, более двух третей всех населённых имений были заложены в государственных банках, причём, как это видно из доклада Ростовцева, 40% ссуд были уже просрочены. Сравнив предполагавшуюся весьма информированным председателем Комиссий Я. И. Ростовцевым сумму выкупа крепостных крестьян с общей суммой выданных государством ссуд, станет очевидным, что правительство не рассчитывало на возврат долгов помещиками. Можно вспомнить, что первый казённый банк, выдававший кредиты исключительно дворянам под залог их имений, был учреждён в России только в 1786 году, и к 1800 г. было заложено всего около 2% дворянских имений со 160 тысячами ревизских душ. Выходит, что с 1800 г. количество заложенных дворянских имений выросло в 44,9 раза! Известны примеры, когда при оформлении ссуд происходили значительные злоупотребления. В письме Н.М. Карамзина к И.И. Дмитриеву описано, как “Н.И. Новиков [известный масон], закладывая в воспитательном доме свой дом и деревню, просил меня быть в числе личных порук. Теперь выходит всейсуммы 150,000 и велено описать наше имение”. Из этого случая видно, как для завышения стоимости заложенных имений использовались определённые связи в финансовых учреждениях. Остальные имения закладывались в «частном порядке». В середине XIX века газеты были заполнены объявлениями о продаже дворянских имений с торгов по просроченным ссудам и векселям, причем их результаты вряд ли могли удовлетворить самых терпеливых кредиторов, о чем свидетельствует то, что большинство объявлений печаталось по три и более раза. Русское правительство хорошо понимало необходимость снятия остававшихся на земельном рынке сословных ограничений. Проиграв в Крымской войне, государство окончательно утратило возможности к поддержке разорявшихся дворянских имений и вынужденно приступило к реформированию земельных отношений. Отношение к начатым преобразованиям у мелкопоместных дворян, некоторые из которых были беднее своих крестьян, и крупных помещиков, отправлявших своих крестьян на оброк и нанимавших крестьян из разорившихся поместий, отличалось, но и те и другие оказались заложниками создавшихся земельных отношений. Этим, вероятно, объясняется ничтожное количество случаев безвозмездного освобождения крестьян даже среди самых либеральных представителей дворянской интеллигенции. По вполне понятным причинам, оказались напрасными и ожидания, если таковые были, поддержки реформы в крестьянской среде. Ведь им приходилось выкупать земли, считавшиеся ими своей собственностью. При Екатерине II даже рассматривался проект, чтобы “черносотным и дворцовым крестьянам и в продаже и в закладе … земель учинить запрещение, а чтобы они оных земель своими родовыми, или прадедами и отцами их покупными [крестьяне называли их дединами и вотчинами] не именовали – имеющиеся у них крепости отобрать и впредь не писать, а делить им земли и раздавать в волостях недостаточным равномерно так, как и помещики своих крестьян по числу людей, кто что снести может, уравнивают” . Из приведённой цитаты видно также, как уравнительное распределение земли появляется именно в дворянских поместьях XYIII века и затем насаждается среди государственных крестьян. После последовавшего запрета на совершение купчих на имя крепостных, последние продолжали совершать сделки на имя своих помещиков, что продолжалось до указа 1848 г., а в ряде случаев и позднее. Объявленное правительством создание “комитетов по улучшению быта крестьян” дало толчок увеличению помещичьего произвола. Поскольку реформы касались населённых имений, были найдены многочисленные способы обезземеливания крестьян, например, перевод на неудобные земли, причисление к дворовым и увольнение. Высочайшим повелением 2 марта 1858 г. перечисление помещичьих крестьян в дворовые был запрещено. Затем в циркулярном предложении Министра юстиции от 19 марта 1859 г. было введено условие, что “ отпускные, от владельцев крепостным их людям выдаваемые,… могут быть совершаемы не иначе, как по обоюдному согласию сторон”. Причём, “распоряжение это вызвано было увеличившимися случаями увольнения крестьян, в особенности дряхлых и увечных дворовых, без земли”. Любопытна и фискальная сторона этого распоряжения: “если же имение, к которому принадлежат увольняемые крестьяне, состоит в залоге в кредитном установлении, тогда… наблюдать, чтобы за увольняемых вносимы были причитающиеся платежи”. По всей видимости, авторам распоряжения был хорошо известен случай одного «освобождения», предвосхитивший будущую реформу. В 1829 г. граф С.П. Румянцев, бывший при Павле I министром уделов и инициатор указа о свободных хлебопашцах 1803 г., отпустил на волю 745 душ крестьян с. Тарутино и деревень Гранищева, Агафьина, Дубровка, Жукова и Чириково Боровского уезда. Взамен со свободных хлебопашцев было взято обязательство уплатить 60,6 тыс. руб. долга Санкт-Петербургскому опекунскому совету, числившихся за их бывшим владельцем. Дополнительным условием для крестьян было внесение 44 тыс. руб. на постройку монумента в память Тарутинского сражения 1812 г. с надписью: “Сей памятник воздвигнут на иждивение крестьян села Тарутина, получивших от Графа С.П. Румянцева безмездную свободу. Разложив эти затраты на мир, получим огромную сумму в 140 руб. 40 коп. на одну ревизскую душу (рабочая лошадь стоила не более 10 рублей). Министерству Внутренних Дел пришлось несколько раз (циркуляры от 20 марта, 26 августа, 16 ноября и 10 декабря 1858 г.) предотвращать произвол над крестьянами. Некий начальник губернии докладывал, что “именно с тех пор, как гласно возник вопрос об улучшении положения помещичьих крестьян и, вследствие того, в некоторых губерниях образуются на этот предмет комитеты, мелко-поместные владельцы имений, платящие рекрутские складочные деньги, усилили представление людей в рекруты в счёт будущих наборов … только для того, чтобы получить от казны определённые законами за каждого рекрута 300 рублей серебром”. Также увеличилось количество крестьян, отправляемых помещиками в Сибирь. Причем семьи ссыльных, следовавшие за кормильцами, изгонялись с земли до вынесения судами решений (а на деле – ещё до начала слушаний). Охотно принимая в другое время крестьян для заселения удалённых территорий империи, МВД вынуждено было просить губернаторов и суды срочно прекратить такие действия. Надо признать, что пространства для манёвров у русского правительства не было. Всё больших казённых средств требовало поддержание сословных привилегий, когда-то введённых из-за их недостатка. Для перевода крепостных крестьян заложенных имений в государственные, как это делало Министерство Государственных имуществ под управлением П. Д. Киселёва, государство не имело ни времени, ни денег. Поэтому была сделана попытка за счёт крепостных крестьян одновременно спасти от кризиса финансовый рынок и от несостоятельности – дворянские имения. В упомянутом докладе Княжевича об этом говорилось прямо: “по мере выкупа крестьянами усадеб и полевых угодий, оставшаяся часть заложенных владельческих [т.е. дворянских] земель будет освобождаться от залога, и владельцы получат возможность закладывать их вновь”. Последнее замечание было сделано, конечно, в расчёте завоевать сторонников реформы среди потомственного дворянства. Освобождение крепостных крестьян без земли, как это произошло в остзейских провинциях Империи и предлагавшееся дворянской оппозицией для всей России, не произошло, видимо, по тем же финансовым соображениям: ведь в этом случае структура банковских кредитов ухудшилась бы ещё больше. Хотя были предусмотрены добровольные соглашения о выкупе земли крестьянами, количество таковых на деле оказалось незначительным. Поэтому для выкупа земли крестьянам предоставлялись ссуды правительства, которые, не попадая в крестьянские руки, направлялись сразу хозяевам поместий. При этом происходил зачёт ссуд, выданных государственными банками под залог дворянских имений. Другими словами правительство, потеряв надежду на возврат ссуд, многие из которых были выданы несколько десятилетий тому назад, переводило их на временно-обязанных крестьян, как стали именоваться бывшие крепостные. Процесс обязательного выкупа растянулся на многие годы, недоимки крестьян по ссудам лишь увеличивались, и в 1907 году уже другое правительство было вынужденно списать с крестьян все долги, поставив точку в знаменитой реформе. Замечательно письмо Тургенева, ясно показывающее отношение русских крестьян к выкупу. “Я к крайнему изумлению (пишет он в 1863 году управляющему его имениями дяде) и, могу сказать, прискорбию моему убедился, что ты большую часть имений не представил ещё к выкупу – всё в надежде на участие крестьян. Участия этого никогда не будет … обязательный выкуп будет введён везде – а мы только теряем даром время…”. Позже, в 1964 г. он пишет тому же адресату: “…Повторяю мой старинный припев: Выкуп, выкуп с пожертвованием (обязательный выкуп по требованию дворянина приносил ему несколько меньший, но более скорый доход) как единственное средство иметь хотя небольшие деньги, всё же остальное совершенно ненадёжно… Повторяю, не надеюсь я ни на одно зерно хлеба, ни на один вершок земли, уж это действительно тёмно-розовый свет!! Но выкуп, выкуп с какими бы то ни было пожертвованиями, а я уже не дам покою моим петербургским знакомым, чтобы ускорить выдачу денег…” Реформа 1961 г. привела к тому, что дворяне смогли хотя бы на время освободить свои имения от залога, правительство улучшило структуру выданных кредитов, что позволило рассчитывать на внешние займы, выкупленная земля стала поступать на свободный рынок, а наличие свободного крестьянского труда сделало этот рынок ещё более привлекательным. Промышленность, получив более дешёвое сырье, совершила стремительный рывок, выводя Россию в лидеры мировых держав к началу 1914 г. 1.4. Происхождение и закрепление общиныОднако, в ходе решения правительством экономических вопросов, получила развитие академическая, казалось бы, идея, которой было суждено круто изменить ход русской истории. Речь идёт о крестьянской общине, похвала которой впервые прозвучала в трудах славянофилов, и которая затем была использована в своих целях социал-демократами. В начале XXI века позиции современных либералов и почвенников практически сходятся в отношении “древности” корней коллективной формы земледелия на Руси. Первые считают, что русскому крестьянину близки “первобытно-общинные” формы земледелия, чем и объясняется, якобы, сопротивление реформам в сельских районах. Вторые защищают общественное землевладение на основании “вековых” традиций русского народа. Однако, в середине XIX в. взгляды либералов и славянофилов в этом вопросе были противоположны, что ставило его в центр разгоревшейся полемики. Ряд русских историков и экономистов, близких к славянофилам, придерживались мнения И.Д. Беляева, считавшего, что “на Руси крестьянин не мог быть вне общины”. Однако и они не отрицали существования частной крестьянской земли наравне с общинной: “в XIY и XY столетиях земли по-прежнему были и общественные и частные, и крестьяне могли жить или на общинных землях, или на своих собственных, или на владельческих”. Как я уже говорил, в качестве свидетельства существования крестьянских общин уже в XI веке Беляев считал упоминание о старостах в Лаврентьевской летописи. По его мнению “мужи, внесшие на пособие Ярославу по четыре куны, составляли особое сословие, получившее впоследствии общее название крестьян, людей,… которые или жили с жеребья земли, принадлежащего общине, или … работали по найму у более зажиточных своих сограждан. Известно, что для наёмных работников в русском языке существовало другое название: смерды . Более вероятно то, что мужьями в Лаврентьевской летописи называются земцы, или свободные землевладельцы Новгородского государства.. Если они “жили с жеребья земли, принадлежащего общине”, то как объяснить не менее “страшное различие” внутри этого общества при условии, что должность старосты выборная, а сам он, как и рядовые члены общины, должен жить “с жеребья”, т.е. получать землю по жребию наравне с другими. Составленный в период усиления центральной власти в Московском государстве Судебник 1497 года прямо указывал: “А в которых волостях наперёд сего старост и целовальников не было; и ныне в тех во всех волостях быти старостам и целовальникам.” Многочисленные упоминания старост, дворских, целовальников и других “выборных” начальников в царских указах означает то, что они считались, по словам самого Беляева, “состоящими в государственной службе, или как тогда писалось, у государева дела”. В конце XYIII века институт старост будет использован ещё более откровенно. Так, граф Румянцев введёт в своих имениях своеобразный свод наказаний со статьями, “по которым, говорится в этом «судебнике», имеют во всех низовых наших вотчинах управители, приказчики, старосты за разные преступления крестьян наказывать”. Оскорбивший старосту крестьянин, например, подвергался пятирублёвому штрафу (сумма, сопоставимая с годовым оброком) или наказанию плетьми. Для сравнения скажем, что непристойное поведение в церкви наказывалось штрафом в две копейки. Ранее уже говорилось, как положительно оценивался опыт уравнительного распределения земли при дворе Екатерины II. Накануне крестьянской реформы уже скомпрометированная форма управления получала новое дыхание. Дальнейшие события показали, насколько неожиданные плоды принесла идея крестьянской общины. Будущая докторская диссертация Беляева “Крестьяне на Руси” была напечатана в 1859 году накануне крестьянской реформы и была положительно воспринята проправительственными славянофильскими кругами и, как ни странно, народниками. Эта работа повлияла на законодательное закрепление крестьянских сельских обществ в ходе реформы, а по рекомендации народников будет внимательно изучена К. Марксом. Тезис «общественного» характера земельных отношений в древней Руси станет объединяющим для русофилов и социал-демократов вплоть до наших времён. В то же самое время, при обсуждении предлагаемых реформ, А.А. Грабянка, член-эксперт Редакционных Комиссий от киевского генерал-губернаторства, доказывал, что “введение общиннаго владения могло только явиться там, где помещик, пользуясь неограниченным почти правом над крепостными, … поставил себе главною задачею получить всё ему следующее, вовсе не обращая внимания на печальныя результаты, проистекающия для крестьян от подобнаго образа действий … существующия доселе круговыя поруки и общинное владение не могут никак быть принимаемы признаком народнаго духа, но [являются] последствием столь ненавистнаго народу самовластия помещика”. Здесь нужно отметить, что и либералы и славянофилы считали временем появления крепостного строя в России XYIII век, а не время Бориса Годунова, как считают историографы советской школы. “Если в круговой поруке [крестьянской общины], спрашивал Грабянка, лежит хорошо обдуманное понятие личных интересов, то отчего в остзейских провинциях, где крестьяне, пользуясь уже давно личною свободою, хорошо понимают свои дела и не связываются подобным ручательством? Если этот принцип свойствен духу Славян, отчего же в .тех областях [Российской] Империи, где крепостная зависимость или не существует, как в царстве Польском, или где введена с недавних времён, как в Малороссии, в киевском генерал-губернаторстве и в литовских губерниях, нигде не является в народной жизни ни круговое ручательство, ни общинное владение? Если это дух Русского народа, то отчего существующие в Империи хлебопашцы свободных сословий не ввели у себя кругового ручательства”. И далее Грабянка утверждал: “где крепостное право не укоренилось, где злоупотребление помещичьей власти не переходило из рода в род, там нигде личный интерес крестьян не является подчинённым правам, угрожающим свободному пользованию собственнаго труда”. Во всём юго-западном крае Российской Империи, “никогда и нигде”, по словам Грабянки, “не являются развёрстка земель и круговое ручательство за повинности, следующия помещику. Индивидуализм развит в высшей степени…Каждый крестьянин желает пользоваться плодами собственнаго труда и отвечать лишь сам за себя. Эта мысль сроднилась с ним; она не разлучна со всеми его понятиями о своём быте…и относительно великороссийских губерний…общинное владение землёю есть только последствие самовластия [помещиков]” Из летописей, считал Грабянка, следует, что “ если существовали вообще у Славян общественные поля, то особо от них, в этих же коммунах, находились участковые поля, не подвергавшиеся переделу, и которыми крестьяне пользовались потомственно. Подобнаго рода общественное пользование некоторыми угодьями не имеет ничего общаго с постоянною развёрсткою земель и с круговым ручательством”. И далее следует пророческое предсказание: “вводить … чуждый стране обычай [крестьянскую общину] … значит … отодвинуть назад развитие народа в экономическом отношении и извратить здравыя понятия его об основных началах общественнаго быта”. Послушаем, что же говорит сам русский народ о мирянах, или общине в своих пословицах: " Наши миряне родом дворяне: работы не любят, а погулять непрочь. Куда дворяне, туда и миряне ." Идеалистический взгляд славянофилов на крестьянскую общину в результате победил, а реформа законодательно утвердила сельские общества в качестве основной формы организации освобождённых крестьян. Вскоре выяснилось, что общины унаследовали у ушедшей крепостной эпохи уравнительный душевой передел и мешающие использованию правильных агротехнических приёмов чересполосицу и принудительный севооборот. Тем не менее, утверждение современных обществоведов о том, что “в целом по России к середине 19 в. 80% крестьянских земель находилось в пользовании общины” (Новая Российская энциклопедия. М., 2003 г.) не подтверждается статистическими данными. В 1896 г. в Козельском уезде из 124 483 десятин (1 казённая десятина = 2400 саженей = 1, 09 га) надельной удобной земли во владении сельских обществ числилось 4304,2 дес., а во владении личных хозяйств крестьян, приписанных к сельским обществам, – 120 178,8 дес. Как известно, владельческие, государственные и удельные крестьяне получили так называемые наделы, распределявшиеся среди крестьян на мировых сходах. Кроме нераспределённой, общественной крестьянской земли не было, в том числе и в середине XIX в. О способах использования этой земли говорит то, что самым крупным участком нераспределённой земли владела Казачья Слобода. Казаки, обеспеченные удобной землёй, удалённую сдавали в аренду. Другими словами, в пользовании сельских обществ Козельского уезда состояло всего 3,5% надельной земли. Применив это соотношение, получим, что в 1886 г. во владении личных крестьянских хозяйств находилось 109 064,5 дес. Суммировав с площадью частных владений 21 крестьянского общества (2 664,8 дес.), 193 крестьянских товариществ (11 072,7 дес.) и 157 крестьян – поместных владельцев ((7 420,6 дес.; землевладельцы-крестьяне, жившие в своих поместьях, усадьбах и хуторах) с купчей землёй (13 000 дес.; купчая земля - купленная и владеемая на правах личной собственности земля; 40% её было приобретено крестьянами, причисленными к сельским обществам, до 1861 г.) получим цифру общего частного крестьянского владения землёй в Козельском уезде –143 222,6 дес. Даже не учитывая владения крестьян, перешедших в другие звания, а также доли крестьян в товариществах лиц разных сословий, получится, что в общем количестве 235 875,2 дес. удобных земель, принадлежавших всем сословиям этого типичного русского уезда, доля частно-личного крестьянского владения составляла 62,6 %. Из всех же удобных крестьянских земель (147 635,6 дес.) Козельского уезда в 1896 г. на долю частно-личного крестьянского владения приходилось 97%, а общинного – всего 3%. С учётом отсутствовавших и несеявших крестьян (в 1896 г. в Козельском уезде это показатель составлял 13,4%), на долю крестьян, занимавшихся земледелием, приходилось ещё больше надельной земли. Таблица № 1 Распределение удобной надельной земли в Калужской губернии в 1877-1878 гг. (в десятинах на одну ревизскую душу)
Распределение удобной земли (без болот, дорог и т.д.) в Калужской губернии в 1877-78 гг. по видам собственности Таблица № 2
* - Земли церковных причтов, монастырские, городские и др. 1.5. "Обезземеливание" дворян крестьянамиРост частно-поместного землевладения недворян за счёт скупки дворянских земель (Европейская Россия) Таблица № 3
Из таблицы № 3 следует, что в 1877 г. на одно недворянское поместное владение в Европейской России приходилось в среднем 49,5 дес., или 54,4 га., а в 1905 г. – 49, 9 дес., или 54,9 га. В 1877-1905 гг. крестьянское поместное землевладение в целом по России выросло в 2,28 раза, в основном за счёт скупки дворянских земель, а число крестьян – поместных владельцев увеличилось в 1,73 раза. В эти же годы крестьяне начали образовывать настоящие крестьянские товарищества, основанные на добровольных и взаимовыгодных началах, причём их членами часто становились близкие родственники. Количество земель, принадлежавших таким "компаниям", также выросло в 1877-1905 гг. с 765 тыс. десятин до 11,2 млн. десятин. Эти данные совершенно противоречат утверждениям о концентрации земли у "кулаков" за счёт обезземеливания бедноты. Напротив, земля быстрыми темпами переходила ко всё большему числу крестьян за счёт "обезземеливания" дворян. При этом величина среднего имения крестьянина-помещика оставалась практически без изменения. Таблица № 4
Частно-поместное землевладение недворян, особенно крестьян, росло быстрыми темпами, в первую очередь, за счёт скупки дворянских земель, о чём говорят статистические данные. В 1877 г. на одно недворянское поместное владение в Европейской России приходилось в среднем 49,5 дес., или 54,4 га., а в 1905 г. – 49, 9 дес, или 54,9 га; в Калужской губернии этот показатель составлял 34,9 дес., или 38,1 га: В 1877-1905 гг. крестьянское поместное землевладение в целом по России выросло в 2,28 раза, а число крестьян – поместных владельцев увеличилось в 1,73 раза. В Козельском уезде в 1878-96 гг. эти крестьяне увеличили количество владеемой ими земли с 10 713 до 21 159 десятин, или в 1,98 раза. Это даёт основание определить с достаточным приближением, что в Калужской губернии количество крестьянской поместной земли в 1905 г. составляло 245,8 тыс. дес., или 267,9 тыс. га, на которой крупным товарным производством занимались 12 760 крестьян. Об “энерговооружённости” сельского труда в середине XIX в. говорит то, что на одну крестьянскую лошадь в Калужской губернии приходилось 11,4 десятины всей земли. Во Франции и Англии этот показатель составлял 15 десятин. В 1882 г. у калужских крестьян было 246 612 лошадей, т.е. на одну лошадь приходилось 5,65 дес. надельной земли. Учитывая, что крестьяне с лошадьми работали и по найму, а в частных поместьях работало ещё 20475 лошадей, получим, что на одну крестьянскую лошадь приходилось менее 10 десятин земельных угодий. Замечателен способ одновременного боронования и запашки, использовавшийся в Полесье: крестьянин шёл впереди с сохой за лошадью, ведя за собой на поводьях другую лошадь, запряжённую в борону. (Но даже русская женщина не смогла бы удержать двух коней Венецианова!) 1.6. Последние дни русской общины. Смердизация всей страныУже в годы первой русской революции отмечалось, что “наличность мелкой крестьянской [частной] собственности оказывала задерживающее влияние на погромы и на успех пропаганды”. В начале XX века русским правительством, особенно при Петре Аркадьевиче Столыпине, были предприняты большие усилия по поддержки частной собственности на землю. К одним из ярких выступлений против крестьянской общины можно отнести следующую статью Готье Ю.В., написанную в канун первой русской революции: “Так как развитие крепостных отношений привело к торжеству взгляда на всю землю, как полную и безусловную собственность помещика, то последний приобрёл возможность личным распоряжением установить уравнительно-душевой передел земли между крестьянами". Это и было сделано постепенно в XYIII веке на дворянских землях всей Великороссии и к 30-м годам XIX века на государственных землях севера. Установленный однажды, передел стал затем повторяться периодически, через определённые промежутки времени, по мере изменения количества душ мужского пола в отдельных семьях и в целом крестьянском обществе – или мире. Так положено было начало первому элементу земельной общины или мирского землепользования - периодическим переделам. На этом дело не остановилось и не могло остановиться…. Стремясь соблюсти необходимое равенство между душевыми участками, мирской сход…[вынужден] сначала разделить землю на «коны» или «ярусы» по степени её плодородия и затем на каждый душевой участок отделить по равной с другими полосе в каждом кону или ярусе… Таким образом, душевой участок … распадается на … [несколько] расположенных в разных местах полос, перемежающихся полосами, входящими в состав других душевых участков. Вот второй элемент крепостной земельной общины – черезполосица. Третий важный её элемент – так называемый принудительный севооборот, т.е. обязательный для каждого крестьянина обычных в общине приёмов хозяйства, одной общей с другими крестьянами системы земледелия…необходимость пастьбы скота на полях после снятия жатвы; для этого, очевидно, необходимо закончить уборку хлеба одновременно во всей деревне. ” И далее следовал вывод, что “крестьянская земельная община – это детище крепостной эпохи”. Как известно, крестьяне сельских обществ были легко распропагандированы и поддержали волнения начала XX века. Столыпину не дали довести до конца свои реформы, хотя количество крестьян, организованных в сельские общества, значительно сократилось в отношении всей крестьянской массы. Социал-демократы, набрав силу, перехватили у славянофилов идею общественной собственности на землю, и, не будучи идеалистами, приступили к практическим мерам. Вскоре последовал октябрьский переворот и разгон Учредительного собрания, последнего российского представительного органа с участием крестьян. Вся власть перешла в руки “советов рабочих и крестьянских депутатов”, составы которых хорошо известны. За декретом о земле последовали продразвёрстки и внедрение тех самых общественных форм земледелия, к которым так долго призывала демократическая интеллигенция, в виде сплошной коллективизации, сопровождаемой массовым истреблением крестьян и наступившим голодом. Количество земли, отнятой у крестьян, в несколько раз превысило размеры экспроприации дворянских земель . Организация крестьянского труда унаследовала у крепостного хозяйства самые отвратительные черты, причём, в том редком виде барщины, когда малопоместные помещики обезземеливали крепостных, платя им натурой за работу на своих полях. В отличие от крепостных крестьян, колхозники были полностью лишены участковых полей, покосов, ловлей, пользования лесом, домашней скотины и свободы передвижения. Если большинство крепостных крестьян, как правило, работало три дня на барщине, а три дня на себя, то колхозники всё время работали на “коллективной” земле, получая так называемые трудодни, по которым в ничтожном количестве им выдавали продукты. Вооружённые восстания крестьян длились намного дольше Гражданской войны. Даже редкие публикации говорят об ожесточённом характере, которое носило крестьянское сопротивление. Тамбовское восстание, известное под названием "последняя крестьянская война", официально продолжалась с 1919 г. по 1921 г. Это выступление подавлялось с применением боевых кавалерийских соединений, авиации, химического оружия. Привлекались лучшие офицерские кадры: Уборевич, Тухачевский, Котовский, Жуков. Восстание распространилось на огромную территорию, отнюдь не ограничивавшуюся Тамбовской губернией. Однако и после официального заявления о подавлении, вплоть до конца тридцатых годов, чекистам приходилось подавлять то там, то здесь вспыхивавшие крестьянские восстания. Неудивительно, что крестьяне все годы существования советской власти были главной мишенью советских репрессий, наиболее жестокие и массовые из которых были проведены в 1937-38 гг. Уничтожались целые крестьянские семьи и поселения. Наличие земельной собственности у крестьян всегда определяло их социальное положение. В самих названиях заключалось суть их отношения к собственности. Мужи, или земцы – крестьяне-владельцы частной земли, сябры – крестьяне, владельцы артельной, или общинной земли, и смерды – живущие и обрабатывающие чужую землю. Стремление к работе на своей, собственной земле всегда было неотъемлемой чертой русского крестьянина, вспомним, что даже в первой половине XIX века “во всей России крестьяне сосредоточивали в своих руках больше земли, чем владельцы крепостных душ” . Отталкиваясь от существа этих, веками сложившихся определений, подавляющее большинство современных крестьян можно отнести к потомкам земцев и сябров, насильно превращённых в смердов. Советская власть уничтожила естественное сотрудничество города с деревней, когда крупная промышленность через уездные города и села обеспечивала работой сотни тысяч крестьян только в одной Калужской губернии, получая от них полуфабрикаты, изготовление которых всегда невыгодно крупному производству, ввиду его капиталоёмкости. Не осознана основная причина бедствий русских крестьян, которые их преследуют до сих пор, - отсутствие размещения промышленностью заказов на изготовление полуфабрикатов в деревне. Физическое уничтожение достаточных крестьян советской властью окончательно уничтожило промыслы; это вызвало разорение и страшный голод в деревне, а затем и во всей России, последовавший отток крестьян в города, где фабрики стояли уже из-за отсутствия полуфабрикатов, ранее поставлявшихся из деревни. Следствиями наступившего хаоса стали: насильственное прикрепление крестьян к земле, низкая эффективность промышленного производства, зависимость от экспорта, дававшего тепеpь работу крестьянам других государств. Советские же программы восстановления местной промышленности служили скорее средством в сельских районах и увеличения численности контролируемого компартией рабочего класса.
2. Русские деревни – генераторы бизнесаПожалуй, невозможно назвать какую-либо отрасль промышленности, которая бы не возникла благодаря частной инициативе русского промышленника простого звания. Демидовы, Мосоловы, Баташёвы развили и укрепили металлургическую промышленность, Томилины и Церевитиновы построили первые химические заводы (скипидар, гарпиус и канифоль, железный купорос, уксусная кислота, сахар-сатур (уксусно-кислый свинец), веницианская ярь и ярь-медянка (кристаллическая и некристаллическая уксусно-кислая медь). Русская крупная промышленность возникала не на пустом месте и не по воле просвещённого монарха. Основанием для неё были тысячи крестьянских промыслов, издревле поставлявших на рынок огромное ранообразие изделий. Тысячи сёл и деревень специализировались на конкретном таваре, и именно по соседству с ними возникали будущие промышленные и торговые центры. Одни деревни использовали своё удачное географическое положение, становясь крупными транспортными узлами, другие уникальные природные ресурсы, на помощь третьим приходила крестьянская смекалка и трудолюбие. (примеры: Полотняный Завод (Филатов, Щепочкин, Гончаров), Плохино, Сергачёвский уезд (любопытный случай уничтожения уникального промысла), Спас-Деменское (Домановы, Аристарховы и Дедовы; до 100 селений окружающих С.-Д. , занимались рогожным производством). В середине XIX в. Малоярославец был одним из центров бумаготкацкой промышленности. Главным из производителей считался Московский купец Рябушинский. Рядом с городом им была построена фабрика по производству миткаля с паровым двигателем. Из его контор раздавалась работа (бумажная пряжа) по крестьянским избам на 3000 станков. Еще раньше в 1840 г. купцом Малютиным была построена фабрика по производству бумажной тесьмы. Невозможно было найти крестьянского хозяйства, где бы не крутилось колесо ткацкого стана, не бил масло сокол, не трепали бы пеньку, не точили деревянную посуду... Распространённое заблуждение считать полевую работу основой благополучия крестьянина. Наоборот, именно урожайные годы вызывали перепроизводство, падение цен, в том числе и на продукцию крестьянских промыслов. Именно промыслы давали крестьянам устойчивый и достаточный заработок. Передававшийся из поколения в поколение опыт крестьянских умельцев создавали условия, при которых целые деревни, волости и уезды становились центрами специализированных производств. Без государственных кредитов и дотаций возникали новые виды промышленности и торговли. Стремление же государства руководить развитием промышленности всегда приводили к обратным результатам (пример игольного завода Томилина). Вот пример отличного использования выгодного расположения. Сухиничи были одним из главных торговых и транспортных узлов между югом и севером России. Зимою здесь ежедневно принималось и отправлялось от 6 до 10 тыс. подвод с грузами. Торговые обороты достигали 23 миллионов рублей. Все товары доставлявшиеся в это бывшее село, складывались, перекладывались и отправлялись с другими извозчиками. Число извозчиков, ожидающих со своими подводами прибытия сюда товаров, достигало нескольких тысяч. Прибывшие с юга извозчики находили более выгодным вернуться на юг, загрузившись лесным товаром, закупленным ими в Полесье. В 1840 г. 4 селения Сухиничи, Тросны, Ханчикова и Перновичи образовали город Сухиничи. Жители трёх последних деревень переехали в Сухиничи, образовав особые концы, по типу новгородских). Именно здесь в середине XIX века был создан крупнейший железнодорожный узел России. Значительная часть жителей нового города продолжала заниматься земледелием. Сдача земли посторонним лицам воспрещалась. а на городском выгоне каждый житель мог пасти не более 2 коров. Козельский уезд по качеству земли один из лучших в губернии. Большинство крестьян предпочитают торговое дело и промыслы. Многие скупают пеньку и конопляное масло. Главное складочное место этой торговли село Плохино и Сухиничи. Крестьянки наши, имея возможность сделать себе льняное бельё, сами прядут посконь на веретенах, из которой ткут холсты на продажу, мешки, тюки и пр., шептухи, т.е. одеяла. [Попроцкий, посконь – муж. стебли конопли]. Полещуки изготавливают лопаты, корыта, обручи, ободья, полозья, кленовые зубья и кулаки для мельниц. Сидка дёгтя, заготовка золы, угля, лыка и ивовой коры для дубления.[Б. и Э., 1895] Крестьяне Жиздринского уезда занимаются добыванием железной руды, гонкой дёгтя, драньём лык, деланием деревянной посуды; Мещовского уезда – плотничною и каменною работами; Мосальского уезда – приготовлением в большом количестве рогож и кулей и трепанием пеньки; Медынского уезда – выделыванием овчин и кож и производством земляных работ, копанием колодцев, прудов, деланием мостовых и пр... Боровского Тарусского уездов, и наиболее гос. крестьяне, –занимаются выделыванием крестьянских шляп и огородничеством. Тарусские деревни: Колысова, Шопино, Черносвитня, Высокиничи, село Бор и сельцо Троицкое славятся печением калачей, саек и кренделей... жители Малоярославецкого и Козельского уездов занимаются извозом и торговлею лошадьми, а в последние и деланием гребней и драньём лык. В Жиздринском уезде...конопляники составляют главный источник существования поселянин. Произведено (в 1857 г.) 352 000 четверти семени [конопли, или около 2,5 млн. пудов семян], 65 500 пудов поскони и до 405 000 пудов пеньки [мои расчёты: около 2 млн. пудов волокна]. Сдельная плата за трепание пеньки 16-20 копеек за пуд на своих харчах, хороший работник обрабатывает 3-5 пудов за день, некоторые 8-10 пудов. Цены в Сухиничах на пеньку 1,95 – 2,10 руб. за пуд [т.е. около стоимость крестьянского производства достигала 800 000 руб. только за пеньку и 160 000 руб. за посконь, всего 960 000 руб. Попроцкий]. В Мещовскогом уезде нет ни одного фабричного заведения...14 маслобоен...например, в сёлах Дудино [Дудинке ] и Кудиново с окружающими деревнями находится почти столько же маслобойных изб, сколько дворов. То же Жиздринского уезда в деревнях Медынцево, Мойлово, Высокая, Старица и сёлах Кцын, Плохино, Колодязцы и пр. и Перемышльского уезда в сёлах Олопово, Горки, В.и Н. Подгоричи. Общее крестьянское производство – до 150 000 пудов масла. Взнос податей за вторую половину [года, в Козельском уезде и Жиздринском уезде] уплачивается единственно выручкой за масло. Из 66 795 крестян Калужского уезда "хлебопашеством занято 15 152 чел., 8239 уходят на промыслы и 1352 крестьянина занимаются мелкокустарной промышленностью" [т.е. 22,7, 12,3 и 2%% соответственно, Б. и Э., 1895. Если принять кол-во рабочих за среднероссийский показатель, т.е. 1,2%, получим, что 61,8% всех крестьян работали на своих промыслах]. На всех чугунно-плавильных и железо-делательных заводах Жиздринского уезда потребляемая руда [до 2,5 млн. пудов] получается в самом уезде. Можно предположить, что во всём уезде этим промыслом осенью и зимой бывает занято до 10000 человек, по большей части гос. крестьян [Попроцкий]. Многие занимаются копанием колодцев, эти "копачи" часто странствуют артелями, ища заработки в очень отдалённых губерниях. По сведениям 1891 г. 5 тыс.[крестьян] копают и возят руду "за свой страх" на заводы Жиздринского и Брянского уездов. 13 882 человека уходят на Донские каменноугольные копи [Брокгауз и Эфрон]. Производство рогож сущ. в К. губ. с давнего времени, сосред. преим., по изобилию липовых лесов, в Мосальском и Жиздр. у-х, особенно в первом – в с. Спас-Деменское, где издавнаизвестны этим производством дома купцов Домановых, Аристархова и Дедова. До 100 селений, окруж. С.-Д., заним. этим производством. ...всего в Калуге, при 177 рабочих, на 177 станах [при ф-х купцов Медынцева, Фалеева, Чешихина, Токарева, Зотовой и Рябчикова] соткано 170000 рогож [из липовой мочалы] на 15 515 руб. Эти офииальные сведения совершенно противоречат тому, что в Калугу, в 1860 году, привезено мочал из Нижнего 120 000 пудов; из этого количества в Мосальск отправлено до 50 000 пудов; остальные затем 70 000 пудов на 56 000 рублей серебром, переработаны в Калуге. Этот факт отлично доказывает, в какой степени можно доверять у нас официальным ведомостям. Лесопильное производство. "о ручной, весьма значительной, разработке лесов купцами Печонкиными, Лядовыми и другими, ведомостей никаких не представлялось". [Попроцкий]. В следующей таблице показано состояние фабрично-заводской промышленности в 1882 г. на примере Калужской губернии.
*) [>10%, 2 место в России после С.Пб.] **) – маслобойное в других губерниях:
***) [8% от производства в Евр. России] [Сборник сведений по Европе. России за 1882 год. Изд. МВД, 1884 г.]
3. Современное положение крестьянина3.1. Тенденции развития национальных рынков трудаУничтожение крестьянского хозяйства, насильственная коллективизация и индустриализация превратили Россию в поставщика сырья для стран, идущих по эволюционному пути развития экономики, когда базой промышленности является малое и среднее предпринимательство, основанное на неприкосновенности частной собственности, главной статьёй которой является земельная собственность. Винодельческие хозяйства Франции, сыроварни Швейцарии, пивоварни Германии и Англии, миллионы предпринимателей-собственников, магазинчики и ресторанчики, заправочные колонки, небольшие строительные фирмы, транспортные компании и многое другое являются основой экономики как развитых, так и развивающихся стран. Получение прибавочной стоимости при переделе сырья из России давно стало важной статьёй дохода в других странах. Доморощенные марксисты заслуживают жирного неуда по политэкономии. Вместо того, чтобы тратить миллиарды долларов на бесполезные дотации убыточным и нерадивым хозяйствам, лучше было бы обеспечить тех немногих крестьян, решившихся на самостоятельное дело, защитой от поджогов, рэкета, бандитской продразвёрстки мелкой бюрократии, наглого взяточничества налоговых органов. Если бы государство ввело сейчас единый налог с крестьянских семей, оно могло бы сэкономить миллиарды на ликвидации дотаций неэффективным хозяйствам, на содержании налоговиков, сотрудников кадастра и других бесчисленных сотрудников репрессивного государственного аппарата, беззастенчиво грабящих русского крестьянина. Крупная промышленность смогла бы перевести производство нужных ей полуфабрикатов в сельскую местность. Сторонников развития экономики по-китайски приглашаю изучить опыт китайских предпринимателей, делающих только конечные операции на своих как грибы растущих заводах. Не смотрите на Пекин, съездите в небольшие по китайским меркам города-миллионники. Вы увидите там миллионы крестьян-частников, работающих в своих домах на токарных и фрезерных станках, склонившихся над швейной машинкой, делающих простые операции с сырьём и полуфабрикатами, привезёнными им мелкими предпринимателями, которые в свою очередь получают заказы от средних и крупных фабрик. Увозя сырьё в виде леса-кругляка, электричества, металла государство отнимает хлеб у русских крестьян, растит их конкурентов на мировом рынке разделения труда. Всё это лишает крестьян и их детей надежд на улучшение их жизни. Поставленные в неравные условия с крестьянами других стран, крестьяне первыми проиграют в этой жестокой конкуренции. Обманывая и предавая русских крестьян снова и снова, власть не может обмануть объективные законы. Следом за крестьянами проиграет и крупная промышленность. Придёт время, и будет уже некому валить лес, растить хлеб, качать нефть и защищать границы. 3.2. О состоянии крестьянства в современной РоссииДанные о современном состоянии частного землевладения (без бывших колхозов и совхозов и личных приусадебных участков) в Калужской области, типичные и для всей современной России, красноречиво говорят, что с 1993 по 1999 гг. количество крестьянских хозяйств выросло с 1355 до 2029, затем рост прекратился, а количество земли в пользовании крестьянских хозяйств, сократилось с 44715 до 42420 га. Отметим, что данные хозяйства могут быть отнесены к частным лишь условно, так как сведения об ограничениях во владении, пользовании и распоряжении занимаемой ими землёй отсутствуют, а крестьянскими они называются здесь по виду производства крестьянского землевладения В 2002 году в Калужской губернии 86,4 % сельхозугодий находилось в пользовании сельхозпредприятий и организаций, 3,7% - личных хозяйств населения, включая дачные участки горожан, и 2,1% находилось в пользовании крестьянских хозяйств. При этом производство сельскохозяйственной продукции (в %% к итогу на конец 2001 г. в фактически действовавших ценах) составило, соответственно, 43,9%, 52,4% и 3,7%. Эти цифры красноречиво говорят об очевидном преимуществе частной крестьянской собственности и невероятных усилиях власти, направленных против её развития. Не будь этого сопротивления, даже нынешнее ослабленное крестьянство в состоянии решить вечно стоящий продовольственный вопрос. Остаётся лишь добавить, что благодаря антинародной политике советской власти численность, например, калужан почти не изменилась за 120 лет. Практически осталась прежней по величине и занимаемая Калужской областью площадь. То же произошло и с большинством русских территорий. К примеру, население других стран за эти годы увеличилось многократно. Многие проблемы современной России коренятся в незаконном решении вопроса о собственности. Территория, собранная нашими предками в одно государство, трещит по швам из-за отсутствия принципиального отношения власти к возврату частной собственности действительным хозяевам независимо от национальной принадлежности. По той же причине происходит построение так называемой вертикали власти. Управляя огромной по масштабам и, в сущности, краденной собственностью, государство плодит бесчисленное количество коррупционеров. Пренебрегая интересами законных собственников, оно вынуждено мириться с теневой экономикой. Десятки же миллионов законных наследников лишаются гражданской позиции, становясь питательной средой для фашистов. ВыводыКакие же основания существуют для наших надежд на возрождение крестьянства, а с ним и России? Посмотрим, а нет ли в существующих негативных тенденциях поводов к смене "полярности". Отметим, что поскольку население не выросло, количество живущих на территории России законных наследников бывшей крестьянской частной собственности практически не изменилось, что весьма благоприятно для "несутяжного" проведения реституции. Отсюда же следует, что величина земельной частной собственности, приходящейся на долю каждого законного наследника, крестьянского потомка, составляет, несколько гектаров, а порой – несколько десятков и сотен гектаров. Собственность таких размеров переведёт в разряд среднего класса миллионы людей по всей стране. А именно средний класс генерирует развитие экономики во всех странах. Следовательно, среди потенциальных сторонников реституции можно назвать подавляющее большинство наших сограждан. Таким образом, реституция потенциально имеет самую широкую общественную поддержку. Второй важный аспект этой проблемы заключается в том, что для успешного проведения реституции есть необходимые людские ресурсы. Этим разбивается самый важный аргумент против реституции, заключённый якобы в отсутствии таких собственников, которые могли бы взять ответственность за возвращённую собственность и эффективно владеть ею. Возpождение торгово-промышленных сословий - русского крестьянства и его векового соседа, мещанства – необходимое условие восстановления самообеспеченности сельских pайонов и малых гоpодов. Чеpез среднее и малое предпринимательство крестьянские личные хозяйства могли бы обеспечиваться заказами и оборотными средствами. Развитие пpомыслов создаст предпосылки для налаживания в сельских pайонах платёжеспособного потребления электроэнергии промышленной частоты, ведь русские крестьянские промыслы были немыслимы без тысяч водяных колес, двигавших их станки. Всем, кто знает нашу деревню, которую одно включение сварочного аппарата оставляет без света, понятны размеры этой задачи. Развитие местной частной пpомышленности на основе крестьянских промыслов может вдохнуть жизнь в обезлюдевшие села, вывести экономику России из системного кpизиса, пpеследующего ее почти сто лет, создать основы возpождения деревни и малых гоpодов, средоточия pусской жизни. ЗаключениеВ крестьянской России ни одному сословию не доставалось стольких испытаний как крестьянам. Государство никогда не стеснялось всегда распоряжалось их личной свободой, имуществом, правами. Мелочно вмешиваясь в их жизнь, в излюбленные религиозные обряды, государство вынуждало крестьян бежать за его пределы: в Литву, в Турцию, в Персию, в Америку... Но никогда, вплоть до 1917 г., в России не уничтожалась сама основа крестьянства: частная собственность. Благодаря чувству собственного достоинства, которое присуще собственнику-крестьянину и напрочь отсутствует у наймита, или смерда, русские мужи смогли преодолеть самые разные напасти, вновь и вновь отстраивая и возрождая Россию. Если бы современное правительство хотело и могло видеть хотя бы дальше своего носа, оно бы поняло, что у России смердов нет ни одного шанса на выживание. Вырождающееся русское население, алкоголизм, апатия, безволие, беспризорщина, уничтожение плодородия земли, хищническое отношение к лесу, рекам, рыбным запасам, зверям – это верные признаки поведения смердов. Переезжая в город, они несут и сюда свою "культуру", они не адаптируются, не участвуют в чужой для них жизни. Единственное, что они могут – это потреблять хичнически и жадно. Занятое разделом барышей от крупной промышленности, в основном военной и нефтяной, государство не видит, что завтра Россия уже не сможет найти людей, способных рискнуть, потерпеть, пострадать, научиться самому и научить своих детей и внуков, создать дело, семью, передать навыки будущим поколениям. Демократы, занятые межпартийной борьбой и правами граждан, забыли задать себе вопрос: а кому нужны эти свободы? Смердам они не нужны. Что же делать... гнилой русский вопрос! Делать нам, господа, ничего не надо. Отдайте чужое, верните награбленную собственность миллионам потомков действительных собственников – русских крестьян, купцов и мещан. Безоблачного будущего не будет, но другого шанса у России нет! Список использованной литературы : Беляев И.Д. Крестьяне на Руси. М., изд. РГПИБ (по изд. 1860 г.), 2002 г. Скребицкий А.И. Крестьянское дело в царствование Императора Александра II. Бонн, 1863 г., т. 2. Новая Российская энциклопедия. М., 2003 г., т 1. Статистическое описание Калужской губернии. Козельский уезд. Калуга, 1898 г., т. 1., выпуск II, ч. I. Калужские губернские ведомости. Калуга, 1858 г., № 16/1. Сборник сведений по Европейской России за 1882 год. СПб., 1884 г. Мельников М.А. Калужские землевладельцы. М., 2004 г. Готье Ю.В. Очерк истории землевладения в России. М., изд. РГПИБ (по изд. 1915 г.), 2003 г. Попроцкий М.Ф. Калужская губерния. Ч. I. СПб., 1864 г. Регионы России. Социально-экономические показатели. М., 2002 г., т 1. Российский статистический ежегодник. М., 2002 г. Рожков Н. А. Экономическое развитие России в первой половине XIX века. История России в XIX веке. М., 1905 г., т. 1. Семевский В.И. Пожалования населённых имений в царствование Екатерины II . Спб., 1906 г. Аксёнов А.И. Генеалогия московского купечества XVIII в. Из истории формирования русской буржуазии. М., 1988 г.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
 |
||||
|
Пресс-релиз История МКО Дела фамильные Благотворительность, меценатство Пишите: mail@mko.ru |
 |
Генеалогия, поиск Электронная газета "Утро России" Контакты, как нас найти Гостевая книга Наши Салоны Собственность Наш хор Для малого бизнеса | ||
|
|
||||
 |
||||
