Предисловие

Веками Россию называли, и справедливо, крестьянской , мужицкой страной. Однако представления о самом существе крестьянской жизни очень далеки от действительности, запутаны и искажены. Безз е ме льные и безлошадные, нищие и неграмотные, неопрятные и униженные – вот "классический" образ крестьян.

Если таковы крестьяне, то что за неведомые пришельцы строили Русь, которую Скальд Халльфред Искусный ещё во времена викингов назвал Краем Городов? Какие архитекторы проектировали красивейшие храмы, тысячами стоящие по большим и малым сёлам? Какие дизайнерские студии разрабатывали народные костюмы, кто сочинял тысячи песен, былин и сказок? Кто кормил Европу хлебом и маслом, что за неведомые мастера ткали паруса, на которых ходил весь мировой флот? И кто, наконец, защищал, кормил и одевал сто с лишком миллионов в этом северном суровом крае?

Главными для жизни любой группы населения было и остаётся, какими ресурсами оно владеет для своего воспроизводства. Для крестьянина этим ключевым ресурсом является земля, и именно крестьянство было самым крупным частным владельцем основного богатства России. К сожалению, этот факт совершенно вытравлен из народного сознания не только истреблением крестьян целыми родами и сёлами, но и многолетней советской про пагандой, когда более 70 лет народу доказывали объективность предпосылок возникновения коммунизма в России.

Более того, благодаря отмене сословных ограничений в землевладении, доля частного крестьянского землевладения быстро увеличивалась, что видно из следующей диаграммы:

К продуктам советской пропаганды в полной мере должен быть отнесён и миф о том, что русское крестьянство с древних времён сохранило "общинное" сознание, якобы явившееся благодатной почвой для восприятия идей свободы, равенства и братства. 1. Другой миф о крестьянине – его сословная ограниченность, привязанность к земле, делающая его чуждым торговой и предпринимательской деятельности. Однако, само происхождение богатейших московских купцов опровергает эти представления:

Происхождение первогильдейского купечества Москвы

конца XVIII в.

Докрепостное и крепостное состояния

Известно, что основателями многих торговых династий были горожане: ремесленники и мещане: так начинали, например, Демидовы и Мосоловы, Серебряковы и Пестриковы. Отметим здесь же: эти славные имена произошли из провинциальных русских городков, по укладу жизни сильно привязанных к земле, да и посадское сословие, мещане и ремесленники, по сути были крестьяне, ещё в начале XX века они пахали свою землю, пасли скот, держали сады и пасеки.

И всё же, большинство купеческих родов имеет крестьянское происхождение. Из государственных, монастырских и помещичьих деревень вышли Третьяковы, Морозовы, Александровы, Рябушинские и многие другие торговые династии.

Даже в свидетельствах «крепостной эпохи» XVII столетия черносошенные, монастырские и вотчинные крестьяне предстают как самостоятельные в своих предприятиях люди, пользующиеся свободой распоряжения своей личностью и своим имуществом. Сохранившиеся памятники юридического и общественного быта показывают насколько разнообразным было участие крестьян в жизни государства на протяжении всей его истории. Крестьяне участвовали в освоении новых земель, открытии месторождений, строительстве новых городов.

Доказательством служит содержание трёх подрядов: двух – на постройку каменных палат в Москве, в районе современной Сретенки, для колокольного мастера Фёдора Дмитриевича Моторина и одного – на поставку камня в Переславль Рязанский. В первом подрядчиками являются 20 крестьян Костромского и Ярославского уездов, в том числе 11 крестьян трёх монастырей и 7 крестьян шести разных помещиков. К постройке значительных размеров здания подрядчики привлекают ещё двух каменщиков, также крестьян, монастырского и вотчинного. Судя по подрядной памяти, крестьяне обладали незаурядными инженерными и архитектурными навыками; заказчик определяет только общие размеры палат и ряд деталей, всецело полагаясь на мастерство строителей. Третий подряд на поставку камня в Переславль Рязанский выполнялся дворцовым крестьянином Лазарем Дмитриевичем Ларионовым (Лариным). Там при Аврааме, митрополите Рязанском и Муромском, отстраивался . большой монастырь. Объёмы и условия поставок поражают: в пятимесячный срок, по первой воде подрядчик должен был поставить “в своих стругах и своими работники” знаменитого Мячковского камня на колоссальную сумму – 13 тысяч 166 рублей! Примечательно, что поручиками Лазаря Дмитриевича были также крестьяне, в числе которых с большой долей вероятности можно определить его деда, Лариона Степанова, двух дядей – Назара и Федосея и двух сыновей – Фёдора и Тимофея.

Совершенно естественным, учитывая владение такими капиталами, является наличие среди них крупных землевладельцев. Об этом свидетельствует перечисление владений в духовной крестьянина Прокопия Марковича Бороткина /от 2 июля 1691 года/: “ А что есть у меня Прокопья деревни, и дворы, и всякие дворы, и дворовые хоромы, и вне двора, и сенные покосы, пожни, и рыбные ловли, и всякие деревенские угодья, чем преж отец мой Марко и после его яз Прокопей владел по купчим и по закладным и по всяким писмяным крепостям, и что есть у меня хлеба всякого сухого в анбарах и скота, коней и коров, и живота платного и медного и железного и всякого житейского заводу”. Из духовной видно, что и отец Прокопия Марковича владел крупным недвижимым имуществом. В этом же тексте упоминаются и другие крестьяне-поместные владельцы: Лаврентий Назарович Трескин, Прон и Терентий.

Достижение такого уровня экономической самостоятельности крепостных крестьян было бы невозможным при отсутствии личной свободы. Дошедшие до нас памятники красноречиво говорят о достаточно высокой степени свободы личности в эту эпоху. Даже холопы сохраняли определённые права и свободу. Из ссудных на крестьянство и кабальных на холопство видно, что они совершались людьми, свободно распоряжавшимися своей личностью, а добровольное ограничение этой свободы имело определённый срок. Часто, вернув состояние вольного человека по окончании кабального договора, они предпочитали заключить новый, что лишь подтверждает обладание необходимой для самой личности степени свободы. Насильное же закабаление вольного человека на Руси наказывалось смертной казнью.

Теперь трудно представить существовавшие тогда основания для заключения кабальных договоров и крепостей между вольным человеком и хозяином, причем в роли последнего мог выступать купец, посадский и крестьянин, а в холопы могли поступать даже боярские дети, отставленные от службы. Можно лишь попытаться найти обоснование существования этого вида трудового договора, всегда заключавшегося добровольно. Например, Судебник Иоанна IY определял, что служба без крепости лишала хозяина возможности «искать» на его слуге кражи. А из этого следовало, что все нанесённые слугой убытки признавались потерей самого хозяина, поскольку он сам поверил вольному человеку и держал у себя его без крепости. Естественно, это приводило к заключению крепостей даже между родственниками.

На Руси поступление в любое сословие всегда накладывало определённые ограничения на свободу личности человека, сделавшего свой выбор, предоставляя взамен права и защиту закона. Любое сословие требовало от своих членов выполнения определённых обязанностей, будь то служба, уплата податей или несение каких-либо повинностей. Государство смотрело за тем, чтобы всё население «тянуло», собирая пошлины даже с гулящих (т.е. свободных) ярыжных людей.

Крестьянское звание в не меньшей степени, чем другое, достигалось на основе свободного и осознанного выбора и было достаточно привлекательным для его соискателей. В XVI столетии “в случае неисправного платежа оброка, правительство грозило крестьянам, жившим на чёрных землях: "Ослушников из волости высылать, и вперёд им в той волости не живать, а на их место называть иных жильцов". Об этом же говорят поручные по кресть янам XVII века. Из них видно, что поступить в число крестьян вольному человеку было нелегко и требовало большого доверия других крестьян, отвечавших за него, как это было тогда принято у всех сословий “своими головами в его головы место”. Кроме того, возможность выхода из крестьянского сословия всегда оставалась за членами семьи крестьянина, требуя лишь соблюдения некоторых формальностей

Крупное крестьянское землевладение всегда существовало в России. В XYIII веке приходилось неоднократно издавать указы о запрете владения купцами, мещанами и крестьянами даже населёнными имениями, что косвенно подтверждает распространённость такого явления. Не будем забывать, что для превращения крестьянина в крупного землевладельца всегда существовала возможность его перехода в купеческое и мещанское сословие.

Усиление сословных ограничений в землевладении при Екатерине II вызвало значительный рост дворянского землевладения. Общее число пожалований при Екатерине II и Павле I составило около 700 тыс. ревизских душ. Однако, пожалования, как правило, производились из дворцовых и государевых имений, «помещиком» которых была царствующая особа. На эти же цели направлялись выкупленные, отписанные за долги и выморочные дворянские имения. Постоянно возвращались в «оборот» после смерти владельцев выслуженные поместья. Одно и то же поместье могло несколько раз вернуться в разряд дворцовых и сменить несколько хозяев. Однако, закрепощение практически так и не коснулось многочисленной группы государственных крестьян. Более того, численность государственных крестьян (экономических, черносошных, ясачных крестьян, однодворцев, старых служб служилых людей, ямщиков и др.), сохранявших своё состояние издревле свободного сельского сословия, постоянно росла с начала 1760-х гг., когда она составляла 2,3 млн. ревизских душ, до 7,6 млн. ревизских душ в 1833 г., величившись в 3,3 раза.

Вступив на престол, Александр I совершенно прекратил пожалования населёнными имениями. В 1804 г. купцы получили право покупать населённые имения, отпуская крепостных крестьян. Кроме того, крепостные крестьяне получили право выкупа при продаже имений с молотка. Последовательно осуществлялся перевод посессионных крестьян в разряд государственных. Тем не менее, к началу реформы 1861 года количество крепостных крестьян составляло более 10 млн. ревизских душ, увеличившись за сто лет почти в 2,7 раза. В то же время, отношение его к остальному населению России в XIX веке постоянно уменьшалось и накануне реформы составляло 37,5%.

Приведённые выше данные показывают, что крестьянское население «крепостной России» росло невиданными темпами. Причём, рост количества крепостных крестьян примерно соответствовал росту численности государственных крестьян, учитывая отмеченный переход крестьян из первого состояния во второе. Следовательно, увеличение численности крепостных крестьян, также как и государственных, происходило за счёт естественного прироста, чему примерно одинаково благоприятствовало их положение.

Есть и другое свидетельство, показывающее реальное положение крепостных крестьян: “В конце XYIII в. обычный средний размер оброка был 5 руб. с души, что при переводе на деньги 50-х годов XIX в. составляет 7 руб. 50 к. (рубль конца XYIII в. = 1 ? рублям половины XIX в.). В половине XIX ст. размеры оброков чрезвычайно сильно увеличились: в пяти губерниях оброк был выше 20 р. с тягла…в шести – свыше 19 р., в восьми – от 15 до 18 р., и только в одной Олонецкой он равнялся 12 р. 51 к.” Следовательно, оброк вырос более чем в 2 раза, что означает, с одной стороны, увеличение доходов крепостных крестьян, а с другой – возросший спрос на их труд на свободном рынке.

Несмотря на все ограничения ещё до реформы 1861 г. хозяевами многих крупных землевладений становились бывшие крепостные крестьяне, что явствует из публикаций о совершении купчих, раздельных, духовных и др. документов. Сохранившиеся избирательные списки землевладельцев содержат многочисленные примеры частного купеческого, мещанского и крестьянского владения в России. Современника, ожидающего встретить перечень пре имущественно дворянских фамилий, могло бы удивить большое представительство в списках других сословий.

Несмотря на то, что соответствующая статистика в России в середине XIX века отсутствовала, публиковавшиеся избирательные списки, купчие, владенные и духовные крестьян убедительно показывают, что ещё до реформы 19 февраля 1861 года крестьяне, в том числе и крепостные, пользовались достаточной личной свободой и распоряжались значительными капиталами и земельными владениями. Тем не менее, это приходится доказывать, так как и в наше время широко распространяются соображения, что в ходе реформы 1861 г. “крестьяне получали личную свободу и право распоряжаться своим Основным мотивом реформ было освобождение земельного рынка.

До реформы населёнными имениями допускалось владеть только потомственным дворянам, составлявшим меньшую часть всего российского дворянства, и лишь незначительное их число было приписано к так называемым посессионным заводам и фабрикам, частью которых владели также дворяне. Ситуация на рынке дворянской земли становилась безвыходной, поскольку другим со словиям и иностранным подданным было запрещено покупать населённые имения, а число потенциальных покупателей среди потомственных дворян стремительно сокращалось. Спрос на дворянские земли падал, а предложение продолжало расти, что не могло не сказаться на рыночной цене земли.

Будучи владельцем лесов и пустопорожних земель, государство лишалось доходов от их продажи, на которые оно могло рассчитывать при освобождении земельного рынка от сословных ограничений. Тем временем, развитие международного разделения труда, последовавшее за стремительным развитием транспортного сообщения, принесло невиданные возможности даже для несвободного в условиях России земельного рынка. Экспорт сельскохозяйственных товаров из России начал приносить колоссальные доходы всё большему числу отечественных предпринимателей.

Нельзя сказать, что дворянство не принимало попыток к увеличению доходности своих имений, но дальше увеличения интенсивности крепостного труда эти попытки, как правило, не шли. В 40-х годах XIX столетия было зафиксировано увеличение крепостной барщины. “В Новгородской и Костромской губерниях, особенно за Волгой, крестьяне у мелкопоместных владельцев работали на себя только по воскресеньям, да иногда по субботам. Наконец, иногда помещики совершенно обезземеливали своих крепостных, заставляли их всё время работать на себя, выдавая им содержание натурой – “месячиной”, поэтому такие крестьяне назывались “месячниками”. Не получив от интенсификации непроизводительного труда ожидаемой выгоды, “помещики 40-х годов хотели заменить надзор управляющих, приказчиков и бурмистров собственным хозяйским глазом”, садились на хозяйство, но и это не увеличивало эффективность крепостных хозяйств в сравнении с купеческими или крестьянскими хозяйствами, использовавшими вольнонаёмный труд и знавшими дело.

Частное недворянское землевладение доказывало своё преимущество самым убедительным способом – финансовыми результатами. В сравнении с дворянскими имениями, крупные крестьянские, купеческие и мещанские хо зяйства приносили значительно больше прибыли в расчёте на десятину обрабатывавшейся земли. “В Рязанской губернии крепостное помещичье хозяйство давало в год 8-10 % чистого дохода, а вольнонаёмное купеческое приносило от 15 до 20 процентов. В Воронежской, Тамбовской и Саратовской губерниях в случае применения вольнонаёмного труда чистый доход простирался иногда до 50-ти и более процентов с оборотного капитала”.

В некоторых случаях расчёты показывали, что сдача земли в аренду принесла бы помещику в 4 раза больше дохода, чем обработка этой же земли крепостными на барщине. Новые экономические отношения неизбежно проникали внутрь самого крепостничества. В договоре помещика Хрущова, владельца села Богородицкое, Жиморино тож, Белёвского уезда Тульской губернии с его управляющим, крестьянином Барышниковым, от 15 ноября 1857 г. было предусмотрено “нанимать рабочих на год, полгода или подесятинно с платою деньгами, но не хлебом”. Сам факт заключения такого договора говорит о том, что отношения Хрущова и Барышникова носили сильные черты арендных отношений. Случаи найма на работу крепостных крестьян других помещиков были массовыми. Складывалось курьёзное положение, когда владельцу было выгодно отпускать своих крестьян на оброк, с наймом к другому помещику, и набирать чужих работников. Большую роль в развитии свободного рынка труда сыграли промыслы, которые подчас были основным источником дохода, особенно во внутренних губерниях России. Дефицит рабочих рук в сельском хозяйстве покрывался межгубернской миграцией крепостных крестьян, например, малороссийские крестьяне в начале сезона в большом количестве шли на поиски заработка в великороссийские губернии.

Характерен следующий пример, приведённый в той же статье: в одном подмосковном имении крестьяне в 40-х годах XIX в. состояли на барщине, но, так как они “надеялись не на хлебопашество, а на шёлковую фабрику”, то “для барщины и своих полевых работ нанимали работников”. Фабрики обеспечивали работой всё большее количество крестьян. Ещё при Александре I, законом 1816 года, было запрещено покупать крестьян к посессионным фабрикам и заводам, которыми владели купцы и крестьяне, например, Морозовы, крепостные Шереметевых. В 1825 году количество вольнонаёмных рабочих достигло 54%. Так называемые вотчинные фабрики, принадлежавшие потомственным дворянам, не выдержав конкуренции, закрывались или сдавались в аренду тем же купцам и крестьянам (в предыдущей книге уже рассказывалось о состоянии текстильной фабрики в Жиздринском уезде при аренде крестьянином Александровым и после её прекращения).

Под давлением купцов, понимавших все невыгоды посессионного труда, в 1840 году закон предоставил им право освобождать посессионных рабочих. Вскоре более 50% посессионных фабрик стали использовать только вольнонаёмный труд. Косвенно об увеличении спроса на свободный труд говорит резкое увеличение размеров оброка, отмеченное в середине XIX столетия. По сравнению с концом XYIII века средний размер оброка вырос более чем в 2 раза. К примеру, Калужская область по данным 4-й ревизии 1781-83 гг. с 83 % занимала первое место среди великороссийских губерний по отношению количества крепостных крестьян ко всему крестьянскому населению. В середине XIX в. лишь 43% из общего числа крепостных в этой губернии состояло на барщине. Учитывая, что соотношение крепостных и государственных крестьян в великороссийских губерниях практически не изменялось, получается, что более 64% всех калужских крестьян работали на себя или по вольному найму.

Трудно даже представить всё многообразие занятий государственных, экономических, удельных и крепостных крестьян. Им принадлежали постоялые дворы в уездах, гостиницы и доходные дома в столицах. Они брали под ряды на строительство мостов, шоссе и железных дорог. Например, калужские крестьяне в огромном количестве крестьяне перевозили на своих подводах и речных судах всевозможные грузы, от хлеба в Петербург до бомб для Брянского арсенала. Одни нанимались на ткацкие и бумажные фабрики, чугуно- и железоделательные заводы, в то время как другие крестьяне снабжали эти предприятия полуфабрикатами, сработанными на домашних станках, рудой, добытой в собственных шахтах, называвшихся дудками, и углём, выжигавшимся на лесных дачах, купленных у дворян или государства.

Стремление к работе на своей, собственной земле всегда было неотъемлемой чертой русского крестьянина, а “во всей России крестьяне сосредоточивали в своих руках больше земли, чем владельцы крепостных душ”. Ин тересен пример купчей крепости казённого крестьянина Лихвинского уезда, Кулешовской волости, села Берёзова, Никанора Максимовича Третьякова, из которой следует, что владеемая им земля была куплена у полковника Ше пелева ещё в 1846 году. Однако, предложение свободной земли никак не соответствовало возникшему спросу, что препятствовало развитию товарного сельского хозяйства и промышленности и, следовательно, доходов государства.

Русское правительство лучше других понимало необходимость снятия остававшихся на земельном рынке сословных ограничений. Проиграв в Крымской войне, государство окончательно утратило возможности к поддержке разорявшихся дворянских имений и вынужденно приступило к реформированию земельных отношений. Отношение к начатым преобразованиям у мелкопоместных дворян, некоторые из которых были беднее своих крестьян, и крупных помещиков, отправлявших своих крестьян на оброк и нанимавших крестьян из разорившихся поместий, отличалось, но и те и другие оказались заложниками создавшихся земельных отношений. Этим, вероятно, объясняется ничтожное количество случаев безвозмездного освобождения крестьян даже среди самых либеральных представителей дворянской интеллигенции.

Вот пример одного из немногих таких освобождений: в 1829 г. граф С.П.Румянцев, бывший при Павле I министром уделов и инициатор указа о свободных хлебопашцах 1803 г., отпустил на волю 745 душ крестьян с. Тарутино и деревень Гранищева, Агафьина, Дубровка, Жукова и Чириково Боровского уезда. Взамен со свободных хлебопашцев было взято обязательство уплатить 60,6 тыс. руб. долга Санкт-Петербургскому опекунскому совету, числившихся за их бывшим владельцем. Дополнительным условием для крестьян было внесение 44 тыс. руб. на постройку монумента в память Тарутинского сражения 1812 г. с надписью: “Сей памятник воздвигнут на иждивение крестьян села Тарутина, получивших от Графа С.П. Румянцева безмездную [!] свободу". Разложив эти затраты на мир, получим огромную сумму в 140 руб. 40 коп. на одну ревизскую душу (рабочая лошадь стоила не более 10 рублей).

По вполне понятным причинам, оказались напрасными и ожидания на поддержку реформы в крестьянской среде. Ведь им приходилось выкупать земли, считавшиеся ими своей собственностью. При Екатерине II даже рассматривался проект, чтобы “черносотным и дворцовым крестьянам и в продаже и в закладе … земель учинить запрещение, а чтобы они оных земель своими родовыми, или прадедами и отцами их покупными [крестьяне называли их дединами и вотчинами] не именовали – имеющиеся у них крепости отобрать и впредь не писать, а делить им земли и раздавать в волостях недостаточным равномерно так, как и помещики своих крестьян по числу людей, кто что снести может, уравнивают”. Из приведённой цитаты видно также, как уравнительное распределение земли появилось именно в дворянских поместьях XYIII века и затем насаждалось среди государственных крестьян.

Хотя были предусмотрены добровольные соглашения о выкупе земли крестьянами, количество таковых на деле оказалось незначительным. Поэтому для выкупа земли крестьянам предоставлялись ссуды правительства, которые, не попадая в крестьянские руки, направлялись сразу хозяевам поместий. При этом происходил зачёт ссуд, выданных государственными банками под залог дворянских имений. Другими словами правительство, потеряв надежду на возврат ссуд, многие из которых были выданы несколько десятилетий тому назад, переводило их на временно-обязанных крестьян, как стали именоваться бывшие крепостные. Процесс обязательного выкупа растянулся на многие годы, недоимки крестьян по ссудам лишь увеличивались, и в 1907 году уже другое правительство было вынужденно списать с крестьян все долги, поставив точку в знаменитой реформе.

Реформа 1961 г. привела к тому, что дворяне смогли хотя бы на время освободить свои имения от залога, правительство улучшило структуру выданных кредитов, что позволило рассчитывать на внешние займы, выкупленная земля стала поступать на свободный рынок, а наличие свободного крестьянского труда сделало этот рынок ещё более привлекательным. Промышленность, получив более дешёвое сырье, совершила стремительный рывок, выводя Россию в лидеры мировых держав к началу 1914 г. Однако, в ходе решения правительством экономических вопросов, получила развитие академическая, казалось бы, идея, которой было суждено круто изменить ход русской истории. Речь идёт о крестьянской общине, похвала которой впервые прозвучала в трудах славянофилов, и которая затем была использована в извращённой форме в своих целях социал-демократами.

Как уже говорилось опыт уравнительного распределения земли положительно был оценен ещё при дворе Екатерины II. Накануне крестьянской реформы общинная форма землевладения получала новое дыхание. Дальнейшие события показали, насколько неожиданные плоды принесла идея крестьянской общины. Отношение же самого русского народа к общине лучше всего выразилось в пословицах: " Наши миряне родом дворяне: работы не любят, а погулять непрочь. Куда дворяне, туда и миряне ." Идеалистический взгляд славянофилов на крестьянскую общину в результате победил, а реформа законодательно утвердила сельские общества в качестве основной формы организации освобождённых крестьян. Вскоре выяснилось, что общины унаследовали у ушедшей крепостной эпохи уравнительный душевой передел и мешающие использованию правильных агротехнических приёмов чересполосицу и принудительный севооборот.

Однако навязанное общинное землевладение никогда не было "коллективным" в современном понимании этого слова, крестьяне сохранили за собой частную собственность на свою землю, приспособив общину для решения фискальных и других административных вопросов. Отметим, что любой передел земли мог быть совершён только при единогласном (!) решении всех членов общины. Результатом этого стал известный факт почти полного исчезновения практики переделов в русских деревнях.

Тем не менее, современные обществоведы продолжают утверждать, что “в целом по России к середине 19 века 80 % крестьянских земель находилось в пользовании общины” (Новая Российская энциклопедия. М., 2003 г.). Нельзя квалифицировать это утверждение иначе, как сознательную дезинформацию. Так называемая надельная земля была в частном владении крестьян, и не только: у казаков вся земля была также надельной. Согласно официальной статистике Российской империи подавляющее большинство земли находилось в частной собственности крестьян.

Данные сословного землевладения в Европейской России

1 - в обследование не вошли Донская Область и Измаильский уезд Бессарабской губернии, Калмыцкие степи и внутренняя Киргизская орда;

2 - в обследование не вошли Калмыцкие степи и внутренняя Киргизская орда;

3 - основная часть казённых земель, покрытая лесами, располагалась в безлюдных районах Архангельской, Олонецкой, Вологодской, Вятской и Пермской губерний (121, 0 млн дес., или 32,1 % казённых земель);

4 - основная часть удельных земель, располагалась там же, где и казённые земли, так в Архангельской и Вологодской губерниях находилось 2,7 млн дес., или 34,2 % этих земель.

Расклад земли в Российской империи в 1877 и 1905

гг.

Как видно из диаграмм, частное землевладение в 1905 г. составляло 87,5 %, причём 54,2 % земли принадлежало крестьянам. Приведённая статистика объединяет 50 губерний, включая западный и северо-западный районы, где дворянское землевладение держалось крепче. Для объективности были исключены безлюдные северные территории, покрытые лесами, составлявшие 32,1 % казённых земель. Если же взять районы с исконно русским населением, преимущество частного крестьянского землевладения будет ещё очевидней. К примеру, в 1896 г. в Козельском уезде из 124 483 десятин (1 казённая десятина примерно равна 1,1 га) надельной удобной земли во владении сельских обществ числилось всего 4304,2дес., а во владении личных хозяйств крестьян, приписанных к сельским обществам, – 120 178,8 дес. Как известно, владельческие, государственные и удельные крестьяне получили так называемые наделы, распределявшиеся среди крестьян на мировых сходах. Кроме нераспределённой, общественной крестьянской земли не было, в том числе и в середине XIXв. О способах использования этой земли говорит то, что самым крупным участком нераспределённой земли владела Казачья Слобода. Казаки, обеспеченные удобной землёй, удалённую сдавали в аренду.

Другими словами, в пользовании сельских обществ Козельского уезда состояло всего 3,5 % надельной земли. Применив это соотношение, получим, что в 1886 г. во владении личных крестьянских хозяйств находилось 109 064,5дес. Суммировав с площадью частных владений 21 крестьянского общества (2 664,8 дес.), 193 крестьянских товариществ (11072,7дес.) и 157 крестьян – поместных владельцев ((7 420,6 дес.; землевладельцы-крестьяне, жившие в своих поместьях, усадьбах и хуторах) с купчей землёй (13000дес.; купчая земля - купленная и владеемая на правах личной собственности земля; 40 % её было приобретено крестьянами, причисленными к сельским обществам, до 1861 г.) получим цифру общего частного крестьянского владения землёй в Козельском уезде – 143222,6 дес.

Даже не учитывая владения крестьян, перешедших в другие звания, а также доли крестьян в товариществах лиц разных сословий, получится, что в общем количестве 235 875,2 дес. удобных земель, принадлежавших всем с ос ловиям этого типичного русского уезда, доля частно-личного крестьянского владения составляла 62,6%. Из всех же удобных крестьянских земель (147635,6дес.) Козельского уезда в 1896 г. на долю частно-личного крестьянского владения приходилось 97%, а общинного – всего 3%.

С учётом отсутствовавших и несеявших крестьян (в 1896г. в Козельском уезде это показатель составлял 13,4%), на долю крестьян, занимавшихся земледелием, приходилось ещё больше надельной земли. Вся удобная земля (без болот, дорог и т.д.) в Калужской губернии в 1877-78 гг. распределялась следующим образом:

* - Земли церковных причтов, монастырские, городские и др

Частно-поместное землевладение недворян, особенно крестьян, росло быстрыми темпами, в первую очередь, за счёт скупки дворянских земель, о чём говорят статистические данные. В 1877 г. на одно недворянское поместное владение в Европейской России приходилось в среднем 49,5дес., или 54,4га., а в 1905 г. – 49, 9дес, или 54,9га; в Калужской губернии этот показатель составлял 34,9дес., или 38,1га: В 1877-1905 гг. крестьянское поместное землевладение в целом по России выросло в 2,28 раза, а число крестьян – поместных владельцев увеличилось в 1,73 раза. В Козельском уезде в 1878-96 гг. эти крестьяне увеличили количество владеемой ими земли с 10 713 до 21 159 десятин, или в 1,98 раза. Это даёт основание определить с достаточным приближением, что в Калужской губернии количество крестьянской поместной земли в 1905 г. составляло 245,8 тыс.дес., или 267,9 тыс. га, на которой крупным товарным производством занимались 12760 крестьян.

Об “энерговооружённости” сельского труда в середине XIX в. говорит то, что на одну крестьянскую лошадь в Калужской губернии приходилось 11,4 десятины всей земли. Во Франции и Англии этот показатель составлял 15 десятин. В 1882 г. у калужских крестьян было 246612 лошадей, т.е. на одну лошадь приходилось 5,65дес. надельной земли. Учитывая, что крестьяне с лошадьми работали и по найму, а в частных поместьях работало ещё 20475 лошадей, получим, что на одну крестьянскую лошадь приходилось менее 10 десятин земельных угодий. Замечателен способ одновременного боронования и запашки, использовавшийся в Полесье: крестьянин шёл впереди с сохой за лошадью, ведя за собой на поводьях другую лошадь, запряжённую в борону.

Количество земли, отнятой у крестьян большевиками , в несколько раз превысило размеры экспроприации дворянских земель. Организация крестьянского труда унаследовала у крепостного хозяйства самые отвратительные черты, причём, в том редком виде барщины, когда малопоместные помещики обезземеливали крепостных, платя им натурой за работу на своих полях. В отличие от крепостных крестьян, колхозники были полностью лишены участковых полей, покосов, ловлей, пользования лесом, домашней скотины и свободы передвижения. Если большинство крепостных крестьян, как правило, работало три дня на барщине, а три дня на себя, то колхозники всё время работали на “коллективной” земле, получая так называемые трудодни, по которым в ничтожном количестве им выдавали продукты.

Вооружённые восстания крестьян длились намного дольше Гражданской войны. Даже редкие публикации говорят об ожесточённом характере, которое носило крестьянское сопротивление. Неудивительно, что крестьяне все годы существования советской власти были главной мишенью советских репрессий, наиболее жестокие и массовые из которых были проведены в 1937-38 гг. Уничтожались целые кресть янские семьи и поселения.

Наличие земельной собственности у крестьян всегда определяло их социальное положение. В самих именах заключалось суть отношения к ним крестьянского сообще с тва. Мужи, или земцы – крестьяне-владельцы частной земли, сябры или братья – крестьяне, владельцы артельной земли, и смерды – живущие и обрабатывающие чужую землю. Стремление к работе на своей, собственной земле всегда было неотъемлемой чертой русского крестьянина, вспомним, что даже до отмены крепостного права “во всей России крестьяне сосредоточивали в своих руках больше земли, чем владельцы крепостных душ”. Отталкиваясь от существа этих, веками сложившихся определений, подавляющее большинство современных крестьян можно отнести к потомкам земцев и братьев, насильно превращённых в смердов.

Советская власть уничтожила естественное сотрудничество города с деревней, когда крупная промышленность через уездные города и села обеспечивала работой десятки миллионов крестьян, получая от них полуфабрикаты, изготовление которых не выгодно крупному производству. Не осознана основная причина бедствий pусских крестьян, котоpые их пpеследуют до сих поp, от сутствие размещения промышленностью заказов на изготовление полуфабрикатов в деpевне. Физическое уничтожение достаточных крестьян советской властью окончательно уничтожило промыслы; это вызвало разорение и страшный голод в деревне, а затем и во всей России, последовавший отток крестьян в города, где фабрики стояли уже из-за отсутствия полуфабрикатов, ранее поставлявшихся из деревни. Следствиями наступившего хаоса стали: насильственное прикрепление крестьян к земле, низкая эффективность промышленного производства, зависимость от экспорта, дававшего тепеpь работу крестьянам других государств. Советские же программы восстановления местной промышленности служили скорее средством увеличения численности рабочего класса и партийного контроля в сельских районах.

Пожалуй, невозможно назвать какую-либо отрасль промышленности, которая бы не возникла благодаря частной инициативе русского промышленника простого звания. Демидовы, Мосоловы, Баташёвы развили и укрепили металлургическую промышленность, Томилины и Церевитиновы построили первые химические заводы (скипидар, гарпиус и канифоль, железный купорос, уксусная кислота, сахар-сатур (уксусно-кислый свинец), веницианская ярь и ярь-медянка (крист. и некр. укс.-кислая медь). Русская крупная промышленность возникала не на пустом месте и не по воле просвещённого монарха. Основанием для неё были тысячи крестьянских промыслов, издревле поставлявших на рынок огромное ранообразие изделий. Тысячи сёл и деревень специализировались на конкретном таваре, и именно по соседству с ними возникали будущие промышленные и торговые центры. Одни деревни использовали своё удачное географическое положение, становясь крупными транспортными узлами, другие уникальные природные ресурсы, на помощь третьим приходила крестьянская смекалка и трудолюбие. (примеры: Полотняный Завод (Филатов, Щепочкин, Гончаров), Плохино, Сергачёвский уезд (любопытный случай уничтожения уникального промысла), Спас-Деменское (Домановы, Аристарховы и Дедовы; до 100 селений окружающих С.-Д. , занимаются рогожным производством).

В середине XIX в. Малоярославец был одним из центров бумаготкацкой промышленности. Главным из производителей считался Московский купец Рябушинский Павел Михайлович. Рядом с городом им была построена фабрика по производству миткаля с паровым двигателем. Кроме того, из его контор раздавалась работа (бумажная пряжа) по крестьянским избам на 3000 станков. Еще раньше в 1840 г. купцом Малютиным была построена фабрика по производству бумажной тесьмы. Невозможно было найти крестьянского хозяйства, где бы не крутилось колесо ткацкого стана, не бил масло сокол, не трепали бы пеньку, не точили деревянную посуду...

Распространённое заблуждение считать полевую работу основой благополучия крестьянина. Наоборот, именно урожайные годы вызывали перепроизводство, падение цен, в том числе и на продукцию крестьянских промыслов. Именно промыслы давали крестьянам устойчивый и достаточный заработок. Передававшийся из поколения в поколение опыт крестьянских умельцев создавали условия, при которых целые деревни, волости и уезды становились центрами специализированных производств. Без государственных кредитов и дотаций возникали новые виды промышленности и торговли. Стремление же государства руководить развитием промышленности всегда приводили к обратным

Вот один из ярких примеров специализации, основанных на разработке местного сырья. Полещуки, к которым относились коренные жители Козельского, Брянского, Жиздринского и др. уездов, изготавливали гребни, лопаты, корыта, обручи, ободья, полозья, кленовые зубья и кулаки для мельниц. Сидка дёгтя, заготовка золы, угля, лыка и ивовой коры для дубления – также распространённые занятия полещуков. Выращивание капусты, моркови, репы, брюквы, спаржи, лука и чеснока достигало промышленных размеров. Основные сельскохозяйственные культуры: рожь, ячмень, картофель и конопля. Было развито садоводство, особенно хороши были яблони и вишни.

Другой пример отличного использования выгодного расположения. Сухиничи были одним из главных торговых и транспортных узлов между югом и севером России. Зимою здесь ежедневно принималось и отправлялось от 6 до 10 тыс. подвод с грузами. Торговые обороты достигали 23 миллионов рублей. Все товары доставлявшиеся в это бывшее село, складывались, перекладывались и отправлялись с другими извозчиками. Число извозчиков, ожидающих со своими подводами прибытия сюда товаров, достигало нескольких тысяч. Прибывшие с юга извозчики находили более выгодным вернуться на юг, загрузившись лесным товаром, закупленным ими в Полесье.

В 1840 г. 4 селения Сухиничи, Тросны, Ханчикова и Перновичи образовали город Сухиничи. Жители трёх последних деревень переехали в Сухиничи, образовав особые концы, по типу новгородских). Именно здесь в середине XIX века был создан крупнейший железнодорожный узел России. Значительная часть жителей продолжала заниматься земледельчеством. Сдача земли посторонним лицам воспрещалась. а на городском выгоне каждый житель мог пасти не более 2 коров.

Современное положение крестьянина

Уничтожение крестьянского хозяйства, насильственная коллективизация и индустриализация превратили Россию в поставщика сырья для стран, идущих по естественному пути развития экономики, когда базой промышленности является малое и среднее предпринимательство, основанное на неприкосновенности частной собственности, главной статьёй которой является земельная собственность. Винодельческие хозяйства Франции, сыроварни Швейцарии, пивоварни Германии и Англии, миллионы предпринимателей-собственников, магазинчики и ресторанчики, заправочные колонки, небольшие строительные фирмы, транспортные компании и много другое являются основой экономики как развитых, так и развивающихся стран. Получение прибавочной стоимости при переделе сырья из России давно стало важной статьёй дохода в других странах. Доморощенные марксисты заслуживают жирного неуда по политэкономии. Вместо того, чтобы тратить миллиарды долларов на бесполезные дотации убыточным и нерадивым хозяйствам, лучше было бы обеспечить тех немногих крестьян, решившихся на самостоятельное дело, защитой от поджогов, бандитской продразвёрстки мелкой бюрократии, наглого взяточничества налоговых органов.

Если бы государство ввело сейчас единый налог с крестьянских семей, оно могло бы сэкономить миллиарды на ликвидации дотаций неэффективным хозяйствам, на содержании налоговиков, сотрудников кадастра и других бесчисленных сотрудников репрессивного государственного аппарата, беззастенчиво грабящих русского крестьянина. Крупная промышленность смогла бы перевести производство нужных ей полуфабрикатов в сельскую местность. Сторонников развития экономики по-китайски приглашаю изучить опыт китайских предпринимателей, делающих только конечные операции на своих как грибы растущих заводах. Не смотрите на Пекин, съездите в небольшие по китайским меркам города-миллионники. Вы увидите там миллионы крестьян-частников, работающих в своих домах на токарных и фрезерных станках, склонившихся над швейной машинкой, делающих простые операции над полуфабрикатами, привезёнными им мелкими предпринимателями, которые в свою очередь получают заказы от средних и крупных фабрик.

Увозя сырьё в виде леса-кругляка, электричества, металла государство отнимает хлеб у русских крестьян, растит их конкурентов на мировом рынке разделения труда. Всё это лишает крестьян и их детей надежд на улучшение их жизни. Поставленные в неравные условия с крестьянами других стран, крестьяне первыми проиграют в этой жестокой конкуренции. Обманывая и предавая русских крестьян снова и снова, власть не может обмануть объективные законы. Следом за крестьянами проиграет и крупная промышленность. Придёт время, и будет уже некому валить лес, растить хлеб, качать нефть и защищать прогнившее государство.

Перспективы развития деревни в современной России

Данные о современном состоянии частного (без бывших колхозов и совхозов и личных приусадебных участков) в Калужской области, типичном и для всей современной России красноречиво говорят, что с 1993 по 1999 гг. количество крестьянских хозяйств выросло с 1355 до 2029, затем рост прекратился, а количество земли в пользовании крестьянских хозяйств, сократилось с 44715 до 42420 га. Отметим, что данные хозяйства могут быть отнесены к частным лишь условно, так как сведения об ограничениях во владении, пользовании и распоряжении занимаемой ими землёй отсутствуют, а крестьянскими они на зываются здесь по виду производства крестьянского землевладения.

В 2002 году в Калужской губернии 86,4 % сельхозугодий находилось в пользовании сельхозпредприятий и организаций, 3,7% - личных хозяйств населения, включая дачные участки горожан, и 2,1% находилось в пользовании крестьянских хозяйств. При этом производство сельскохозяйственной продукции (в %% к итогу на конец 2001 г. в фактически действовавших ценах) составило, соответственно, 43,9%, 52,4% и 3,7%. Эти данные красноречиво говорят об очевидном преимуществе частной крестьянской собственности и невероятных усилиях власти, направленных против её развития. Не будь этого сопротивления, даже нынешнее ослабленное крестьянство в состоянии решить вечно стоящий продовольственный вопрос. Остаётся лишь добавить, что благодаря антинародной политике советской власти численность, например, калужан почти не изменилась за 120 лет. Практически осталась прежней по величине и занимаемая Калужской областью площадь. То же произошло и с большинством русских территорий. К примеру, население других стран за эти годы увеличилось многократно.

Многие проблемы современной России коренятся в незаконном решении вопроса о собственности. Территория, собранная нашими предками в одно государство, трещит по швам из-за отсутствия принципиального отношения власти к возврату частной собственности независимо от национальной принадлежности. По той же причине происходит построение так называемой вертикали власти. Управляя огромной по масштабам и, в сущности, краденной собственностью, государство плодит бесчисленное количество коррупционеров. Пренебрегая интересами законных собственников, оно вынуждено мириться с теневой экономикой. Десятки же миллионов законных наследников лишаются гражданской позиции, становясь питательной средой для национал-большевизма.

Выводы

Величина земельной частной собственности, приходящейся на долю каждого законного наследника, крестьянского потомка, составляет, несколько гектаров, а порой – несколько десятков и сотен гектаров. Возврат этой собственности в перспективе переведёт в разряд среднего класса миллионы людей по всей стране. А именно средний класс генерирует развитие экономики во всех странах.

Следовательно, среди потенциальных сторонников реституции можно назвать подавляющее большинство наших сограждан. Таким образом, реституция потенциально имеет самую широкую общественную поддержку.

Второй важный аспект этой проблемы заключается в том, что для успешного проведения реституции сохранилось крестьянство – десятки миллионов законных владельцев. Этим разбивается самый важный аргумент против реституции, заключённый якобы в отсутствии таких собственников, которые могли бы взять ответственность за возвращённую собственность и эффективно владеть ею.

Возpождение торгово-промышленных сословий - русского крестьянства и его векового соседа, мещанства –необходимое условие восстановления самообеспеченности сельских pайонов и малых гоpодов. Чеpез среднее и малое предпринимательство крестьянские личные хозяйства могли бы обеспечиваться заказами и оборотными средствами. Только развитие малого предпринимательства на основе крестьянских промыслов может создать необходимые источники дохода, вдохнуть жизнь в обезлюдевшие села, вывести экономику России из системного кpизиса, пpеследующего ее почти сто лет, создать основы возpождения деревни и малых гоpодов, средоточия pусской жизни.

Заключение

В крестьянской России ни одному сословию не доставалось стольких испытаний как крестьянам. Государство никогда не стеснялось и всегда распоряжалось их личной свободой, имуществом, правами. Мелочно вмешиваясь в их жизнь, в любимые ими религиозные обряды, государство вынуждало крестьян бежать за его пределы: в Литву, в Турцию, в Персию, в Америку... Но никогда русское государство не уничтожало самую основу крестьянства: частную собственность. Благодаря чувству собственного достоинства, которое присуще собственнику-крестьянину и напрочь отсутствует у наймита, или смерда, русские мужи смогли преодолеть самые разные напасти, вновь и вновь отстраивая и возрождая Россию.

Если бы современное правительство могло видеть чуть дальше своего носа, оно бы поняло, что у России смердов нет ни одного шанса на выживание. Вырождающееся русское население, алкоголизм, апатия, безволие, беспризорщина, уничтожение плодородия земли, хищническое отношение к лесу, рекам, рыбным запасам, зверям – это верные признаки поведения смердов. Переезжая в город, они несут и сюда свою "культуру", они не адаптируются, не участвуют в чужой для них жизни. Единственное, что они могут – это потреблять снова и снова.

Занятое выживанием крупной промышленности, в основном военной и нефтяной, государство не видит, что завтра Россия уже не сможет найти людей, способных рискнуть, потерпеть, пострадать, научиться самому и научить своих детей и внуков, создать дело, семью, передать навыки будущим поколениям. Демократы заняты межпартийной борьбой и основными человеческими свободами, забыли задать себе вопрос: а кому нужны эти свободы? Смердам они не нужны.

Демократическая оппозиция должна объединиться вокруг лозунга возврата собственности законным владельцам, и в первую очередь крестьянам – основе русской нации.

Список использованной литературы:

[1] Беляев И.Д. Крестьяне на Руси. М., изд. РГПИБ (по изд. 1860 г.), 2002 г.

[2] Скребицкий А.И. Крестьянское дело в царствование Императора Александра II. Бонн, 1863 г., т. 2.

[3] Новая Российская энциклопедия. М., 2003 г., т 1.

[4] Статистическое описание Калужской губернии. Козельский уезд. Калуга, 1898 г., т. 1., выпуск II, ч. I.

[5] Калужские губернские ведомости. Калуга, 1858 г., № 16/1.

[6] Сборник сведений по Европейской России за 1882 год. СПб., 1884 г.

[7] Мельников М.А. Калужские землевладельцы. М., 2004 г.

[8] Готье Ю.В. Очерк истории землевладения в России. М., изд. РГПИБ (по изд. 1915 г.), 2003 г.

[9] Попроцкий М.Ф. Калужская губерния. Ч. I. СПб., 1864 г.

[10] Регионы России. Социально-экономические показатели. М., 2002 г., т 1.

[11] Российский статистический ежегодник. М., 2002 г.

[12] Рожков Н. А. Экономическое развитие России в первой половине XIX века. История России в XIX веке. М., 1905 г., т. 1.

[13] Сборник сведений по Европейской России. 1905 год. СПб., 1907 г.

Мельников М.А.